"Марк Твен. Кое-какие факты, проливающие свет на недавний разгул преступности в штате Коннектикут" - читать интересную книгу автора

Не успел я произнести эти слова, как дверь отворилась, и в комнату
вошел сморщенный карлик в поношенной одежонке. Он был не более двух футов
ростом. Ему можно было дать лет сорок. Каждая черточка, каждая часть его
тела казалась чуть-чуть не такой, как надо, и хотя вы не могли указать
пальцем на одно определенное место и сказать: "Здесь явно что-то не то", это
маленькое существо было воплощением уродства - неуловимого, однако
равномерно распределенного, хорошо пригнанного уродства. Лицо и острые
маленькие глазки выражали лисью хитрость, настороженность и злобу. И тем не
менее у этого дрянного огрызка человеческой плоти было какое-то отдаленное,
неуловимое сходство со мной! Карлик смутно напоминал меня выражением лица,
жестами, манерой и даже одеждой. У него был такой вид, словно кто-то
неудачно пытался сделать с меня уменьшенный карикатурный слепок. Особенно
отталкивающее впечатление произвело на меня то, что человечек был с ног до
головы покрыт серо-зеленым мохнатым налетом - вроде плесени, какая иногда
бывает на хлебе. Вид у него был просто тошнотворный.
Он решительно пересек комнату и, не дожидаясь приглашения, с
необыкновенно наглым и самоуверенным лицом развалился в низком кресле,
бросив шляпу в мусорную корзину. Затем он поднял с полу мою старую пенковую
трубку, раза два вытер о колено чубук, набил трубку табаком из стоявшей
рядом табакерки и нахальным тоном потребовал:
- Подай мне спичку!
Я покраснел до корней волос - отчасти от возмущения, но главным образом
оттого, что вся эта сцена напомнила мне - правда, в несколько преувеличенном
виде - мое собственное поведение в кругу близких друзей. Разумеется, я тут
же отметил про себя, что никогда, ни разу в жизни не вел себя так в обществе
посторонних. Мне очень хотелось швырнуть карлика в камин, но смутное
сознание того, что он помыкает мною на некоем законном основании, заставило
меня повиноваться его приказу. Он прикурил и, задумчиво попыхивая трубкой,
отвратительно знакомым мне тоном заметил:
- Чертовски странная нынче стоит погода.
Я снова вспыхнул от гнева и стыда, ибо некоторые его словечки - на этот
раз без всякого преувеличения - были очень похожи на те, какие и я в свое
время частенько употреблял. Мало того, он произносил эти слова таким тоном и
так отвратительно их растягивал, что вся его речь казалась пародией на мою
манеру разговаривать. Надо сказать, что я пуще всего на свете не переношу
насмешек над своей привычкой растягивать слова. Я резко сказал:
- Послушай, ты, ублюдок несчастный, веди себя прилично, а не то я
выкину тебя в окно!
Нисколько не сомневаясь в том, что его безопасности ничто не угрожает,
человечишко самодовольно и злорадно улыбнулся, с презрением пустил в меня
дымом из трубки и, еще сильнее растягивая слова, проговорил:
- Ну, ну, полегче на поворотах. Не стоит так зазнаваться.
Это наглое замечание резнуло мне ухо, однако на минуту охладило мой
пыл. Некоторое время пигмей не сводил с меня лисьих глазок, а затем глумливо
продолжал:
- Сегодня утром ты прогнал бродягу.
- Может прогнал, а может и нет, - раздраженно возразил я. - А ты-то
почем знаешь?
- Знаю, и все. Не все ли равно, откуда я узнал.
- Отлично! Допустим, что я действительно прогнал бродягу, - ну и что из