"Марк Твен. Наследство в тридцать тысяч долларов" - читать интересную книгу автора

воспоминания, но они не покидали ее, горечь и стыд отравляли ее прекрасную
Жизнь Грез. Теперь - по воскресеньям - она видела, что ее муж превращается в
какое-то отвратительное пустое существо. Она не могла закрыть на это глаза и
в такие дни старалась как можно меньше смотреть на него.
Ну, а она? Неужели она столь безгрешна? Увы, Элек знала, что это не
так. Ведь и она хранила от мужа тайну, и она поступала по отношению к нему
нечестно, и ее часто мучила совесть. Элек нарушила соглашение и скрывала это
от Салли. Поддавшись непреодолимому соблазну, она снова пустилась в
спекуляцию. Она рискнула их состоянием, скупив "на разницу" железные дороги,
угольные и стальные компании всей страны, и теперь каждый час по
воскресеньям трепетала от страха, как бы не выдать себя каким-нибудь
случайным словом. Пристыженная, удрученная своим предательством, она не
могла удержаться, чтобы не обратить с состраданием свое сердце к мужу. Ей
было мучительно стыдно видеть, как он, пьяный, блаженно возлежит под навесом
и ни о чем не подозревает. Ни тени подозрения - наоборот, он полон
безоговорочной трогательной веры в нее, в то время как по ее воле над его
головой висит на тонкой нити грозящее бедой, сокрушительное...
- Послушай, Элек!
Элек очнулась. Она была благодарна мужу за то, что он оторвал ее от
горьких мыслей, и ответила с былой нежностью в голосе.
- Да, мой дорогой?
- Знаешь, Элек, по-моему, мы совершаем ошибку, - вернее, ты. Я имею в
виду дела с замужеством.
Салли приподнялся - тучный, одутловатый, благодушный, словно бронзовый
Будда, - и заговорил очень серьезно:
- Подумай сама. Прошло уже более пяти лет. И ты с самого начала ведешь
все ту же политику. С каждым нашим успехом ты требуешь повышения еще на пять
пунктов. Всякий раз, когда я надеюсь, что вот-вот наконец будет свадьба,
перед тобой возникает что-нибудь более заманчивое, и я опять терплю
разочарование. На тебя не угодишь. Так мы останемся ни с чем. Сперва мы дали
отставку дантисту и адвокату. И это было правильно, вполне разумно. Потом мы
дали отставку сыну банкира и наследнику мясника. И тоже правильно, тоже
разумно. Потом забраковали сына конгрессмена и сына губернатора, - признаю,
и это было вполне разумно. За ними пошли в отставку сын сенатора и сын
вице-президента Соединенных Штатов - тоже абсолютно правильно: не очень-то
надежное дело все эти важные посты. Тогда ты перекинулась на аристократию, и
я было решил, что мы наконец нашли то, что надо. Я надеялся, что мы закинем
сеть в самую глубь Четырехсот Семейств и выудим какую-нибудь родословную -
почтенную, осиянную святостью, наполненную древностью стопятидесятилетнего
настоя, прошедшую вековую дезинфекцию и выветрившую запах соленой трески и
звериных шкурок и за все это время не запятнавшую себя ни единым днем
работы, а потом... О, потом, конечно, справим свадьбы. Но тут из Европы
приезжает пара аристократов чистых кровей, и ты мигом кидаешь за борт
полукровок. Это подействовало на меня крайне удручающе. А с тех пор - какая
чехарда! Ты отставила двух баронетов ради баронов. Ты отставила баронов ради
виконтов. Виконтов ради графов. Графов ради маркизов. Маркизов ради выводка
герцогов. Знаешь, Элек, закрывай счет, - ты перешла все границы. Ведь ты
можешь закупить с торгов добрую четверку герцогов! Четырех национальностей!
И все отменных статей и родословной, все банкроты и по уши в долгах. И хоть
они обойдутся недешево, но мы можем себе это позволить. Довольно, Элек, не