"Марк Твен. Диковинный сон" - читать интересную книгу автора

сутулая дама, в верхней челюсти остались два передних зуба, а нижняя совсем
отвалилась, так теперь прикручена проволокой. Над левым ухом - длинная прядь
волос цвета ржавчины, а над правым - покороче. Слева не хватает ребра, а в
предплечье - одной кости: потеряла в драке. Бывало, ходила развалистой
походкой, подбоченясь, задрав нос. Такая была легкая, непринужденная, а
теперь вот лежит развалиной, как битая чаша.
- Боже сохрани! - невольно вырвалось у меня.
Вопрос в столь неожиданной форме застиг меня врасплох. Пытаясь
загладить свою бестактность, я поспешно произнес:
- У меня и в мыслях не было непочтительно отозваться о вашей подруге,
но я не имел чести знать Анну Матильду Хотчкисс. Кстати, вот вы говорите,
что вас обокрали. Это, конечно, возмутительно, но если судить по
сохранившимся фрагментам вашего наряда, этот саван был дорогой штукой в свое
время. Как же...
Жуткий оскал на полуистлевшем черепе с остатками ссохшейся кожи,
означавший хитрую многозначительную улыбку, что красноречивее слов,
подсказал: когда Джон Бакстер Компенхерст приобрел свой наряд, покойник с
соседнего кладбища его лишился. Это подтверждало мою догадку, но я попросил
гостя отныне объясняться только словами, ибо мне трудно что-нибудь понять по
выражению его лица, ведь его самой выразительной гримасе - увы! - недостает
живого огня. Улыбки же вообще неуместны.
- Так вот, мой друг, - продолжал свой рассказ бедный покойник, - я вам
сообщаю только факты. Два самых старых кладбища - мое и то, что подальше,
умышленно заброшены нашими потомками. Они не пригодны для обитания. Мало
того, что здесь развиваются костные болезни - а это немаловажный фактор в
сырое время года, - здесь пропадает имущество. Мы вынуждены либо покинуть
это место, либо лишиться последней собственности. Хотите верьте, хотите нет,
ни у одного из моих знакомых не осталось целого гроба, это чистая правда. Я
уж не говорю о простонародье, которое тащится сюда в жалких сосновых ящиках
на фургонах, - нет, сэр, я говорю о модных гробах с серебряными ручками,
плывущих под балдахином на катафалках. Их владельцам отводятся лучшие места
на кладбище, я говорю о таких семействах, как Джарвисы, Бледсосы, Берлингсы.
Все они на грани полного разорения. Были когда-то самыми богатыми в нашей
общине, а теперь - нищие. Один из Бледсосов променял свой фамильный монумент
на кучку свежих стружек под голову. Тут уж и слова бессильны, ибо ничем так
не дорожит и не гордится покойник, как своим памятником. Покойники обожают
читать надписи на памятниках и эпитафии. Через какое-то время они уже
принимают все слова за чистую монету и, что ни ночь, рассаживаются на
оградах, чтоб насладиться лицезрением этих слов. Эпитафия стоит недорого, а
сколько удовольствия она доставляет покойнику, особенно если ему, бедняге,
не везло при жизни! Эпитафии надо заказывать чаще.
Я не жалуюсь, но, между нами, мои потомки поступили подло: только и
удостоили, что этой старой плиты, да и то без единого хвалебного слова.
Раньше на ней было высечено: "Удалился на заслуженный покой". Сначала я
гордился этой надписью. Потом, смотрю, подойдет к могиле какой-нибудь
приятель-покойник, упрется подбородком в ограду и серьезно читает, что на
плите высечено, а как дойдет до этих слов, захихикает и ретируется с
довольным видом. Тогда, чтоб избавиться от этих дураков, я взял да и стер
надпись.
Как я уже говорил, покойники кичатся своими памятниками. Вон идут