"Марк Твен. Простофиля Вильсон" - читать интересную книгу автора

тоже могут продать в низовья реки! Эта страшная мысль сводила Рокси с ума.
Минутами ей удавалось забыться, но в следующий миг сна как не бывало, и
Рокси вскакивала и устремлялась к колыбели своего младенца, дабы воочию
убедиться, что он все еще там. Она прижимала его к сердцу и бурно изливала
свою любовь, осыпая малютку поцелуями, смачивая слезами, стеная и
приговаривая:
- Они не посмеют, они не посмеют! Уж лучше твоя мама убьет тебя своими
руками.
После одного из таких приступов отчаяния Рокси, укладывая своего сына в
колыбель, заметила, что второй младенец пошевелился во сне, и только тут
вспомнила о его существовании. Она подбежала к нему и долго стояла,
размышляя вслух:
- В чем провинился мой сыночек, что он лишен твоего счастья? Ведь он же
никому ничего плохого не сделал! К тебе бог милостив, а к нему нет. Почему?
Тебя никто не посмеет продать в низовья реки! Ох, ненавижу я твоего папашу,
бессердечный он, а пуще всего бессердечный к неграм! Так бы и убила его,
проклятого! - Она притихла, размышляя, но вскоре опять разразилась истошными
рыданиями: - А убить-то придется тебя, моего ребеночка! Его убивать что
пользы? Тебя, крошку мою, это не спасет! Продадут мою крошку в низовья реки,
и дело с концом! Значит, такая уж судьба у твоей бедной мамы - убить тебя
ради твоего же спасения! - Она еще крепче прижала ребенка к своей груди,
осыпая его ласками. - Мама должна убить тебя, да как рука на это подымется?
Нет, нет, не плачь, мама не бросит тебя, мама уйдет с тобой вместе, убьет
себя тоже. Уйдем отсюда, мой сыночек, утопимся вместе и забудем все земные
горести! Там-то уж, верно, никто не продает бедных негров в низовья реки!
Она направилась к двери, укачивая ребенка и что-то напевая, но вдруг
остановилась на полпути. Взгляд Рокси упал на ее новенькое воскресное платье
из немыслимо пестрого ситца с какими-то фантастическими разводами. Долго,
долго не могла она оторвать от него затуманенных глаз.
- Так ни разу и не пришлось мне надеть его, а до чего же оно красивое!
- запричитала Рокси. Потом, осененная радостной мыслью, тряхнула головой: -
Нет, не хочу, чтобы меня выловили из реки на глазах у всего народа, в старом
тряпье, будто нищенку!
Рокси положила ребенка и надела пестрое платье. Потом оглядела себя в
зеркальце и сама удивилась своей красоте. Нет уж, она нарядится перед
смертью по всем правилам! Рокси стащила с головы платок и сделала прическу
"как белые", а потом завязала на своих пышных красивых волосах бантики из
обрывков разноцветных ленточек и воткнула в них букетик уродливых бумажных
цветов. В довершение туалета она накинула на плечи кусок ярко-красного тюля,
какой в то время назывался "облачком". Теперь она была готова умереть.
Рокси снова взяла на руки своего сына, но тут ей бросилась в глаза его
жалкая, куцая рубашонка из небеленого холста, и она остро ощутила контраст
между нищенским видом младенца и сказочным великолепием ее собственного
наряда, и материнское сердце не выдержало этого срама.
- Нет, моя куколка, не такая уж дурная у тебя мать! Ангелы будут
любоваться не одной твоей мамой, а тобой тоже! Я не хочу, чтоб они сгорели
от стыда и говорили Давиду, Голиафу и другим пророкам{321}: "Этот ребенок
явился к нам в неподобающем виде!"
Приговаривая так, Рокси стащила с малютки рубашонку и нарядила его в
одно из длинных белоснежных платьиц Томаса Бекета - с изящными оборочками и