"Антон Твердов. Приятно познакомиться " - читать интересную книгу автора

Только тот загадочный незнакомец, дремавший за столиком, где сидел я с
Абрамом и Степаном Игнатьевичем, остался недвижим. Я тогда усомнился было в
том, что он вообще живой, но сомнение это быстро растворилось в мутных
клубах хмельного дурмана.

Подробности общего застолья я помню довольно плохо. Отложился в моей
памяти лишь бурный разговор Степана Игнатьевича со священником. Батюшка
после третьего стакана портвейна стал доказывать, что бога нет, а есть
только коллективное бессознательное. Степан Игнатьевич немедленно
возмутился, полез было к батюшке с кулаками, но его остановили, и Степану
Игнатьевичу пришлось доказывать свою позицию вербальным способом. Но с
вербальным способом у него, в связи, очевидно, с немалой дозой выпитого,
было туговато. Выпив что-то около полутора бутылок портвейна, Степан
Игнатьевич разучился правильно выговаривать слова, и я лично из всей его
речи понимал только нецензурные междометия, да и то не все. Отчаявшись
объяснить священнику то, что хотел объяснить, Степан Игнатьевич рассердился
и ударил бутылкой по голове первого попавшегося ему на глаза человека. Этим
первым попавшимся оказался Абрам, который не только не пострадал от удара,
но даже нисколько на драчуна не обиделся, даже после того, как Степан
Игнатьевич обозвал его жидовской мордой и прямо обвинил в убийстве Христа. А
тем временем батюшка, оказавшийся, несмотря на паскудный характер, довольно
образованным человеком, во всеуслышание озвучивал христианские заповеди и
тут же ловко трактовал их с точки зрения ницшеанства, страсбургского
богословия, буддизма и религиозных мировоззрений сикхов. На третьей заповеди
я все-таки уснул, а когда проснулся, с удивлением ощутил себя под столом в
компании незнакомца - того самого, не просыпавшегося с момента моего
появления в пельменной. Как выяснилось, сон меня нисколько не протрезвил -
даже напротив. С величайшим трудом вскарабкавшись на стул, я застал за
столом все ту же компанию во главе с витийствовавшим священником, который
теперь рассказывал своим собутыльникам о традиции черного монашества на
Руси. Абрам и Степан Игнатьевич уже не дрались, а, обнявшись, горько плакали
и наперебой рассказывали друг другу о своей горькой судьбе.
- Эх, было бы, бля, бабло!.. - сокрушаясь, булькал Степан Игнатьевич. -
По-другому было бы...
- Ни хера, хоть ты сдохни, - хрипел в ответ Абрам.
Ах как часто люди ведут себя безрассудно, неосмотрительно и глупо. "Ах,
зачем глупо, неосмотрительно и безрассудно мы вели себя?" - стонут они,
когда в большинстве случаев все-таки приходится расплачиваться за свою
неосмотрительность, глупость и безрассудство..,
Предупреждали, предупреждали: "Никогда не разговаривайте с
неизвестными..."
Окружающий мир дрогнул и поплыл перед моими глазами. Мне показалось
вдруг, что нет никаких Абрамов и Степанов Игнатьевичей. Два обнявшихся
силуэта заколыхались, как туманные китайские драконы, и слились в один
большой и двухголовый. Я засмеялся и, прогоняя видение, замотал головой с
такой силой, что едва не потерял равновесие и не рухнул на пол.
- Нет в жизни счастья, - всхлипывал Абрам. - Ну нет, и все. Вот веришь,
готов обменяться судьбой с первым встречным забулдыгой. Хоть вот с тобой...
Да ты не обижайся, не обижайся... Только кто согласится? Никто... Потому что
я сам забулдыга, да еще какой...