"Сергей Тютюнник. Кармен и Бенкендорф (Повесть) ("Дружба народов" № 10 2002)" - читать интересную книгу автора

- Ты поэтесса? - я тронут, но мой пыл начинает остывать.
- Я не поэтесса, - она останавливается. - Я блядь, - и разворачивается
ко мне - всем телом, и ее черные холодные глаза выбивают меня из седла...
- Что, растерялся, майор? - она победно улыбается, не размыкая вишневых
накрашенных губ.
Я шумно вздыхаю и лезу в карман за сигаретой.
- Офицер, угостите даму папироской! - по-актерски манерно произносит
она шаблонную фразу, и тонкие ноздри ее вздрагивают. - В другой раз не
пускайтесь в галоп так опрометчиво.
- Другого раза может не быть никогда, - чиркаю зажигалкой, и отблеск
огня мерцает в ее темных зрачках. - Я видел тебя на брифинге. Ты
журналистка?
- Нет. Я там случайно оказалась. Журналистика - не моя профессия. Хотя
такая же древняя.
- Проститутка? - спрашиваю как можно спокойнее, но в груди моей что-то
больно сжимается.
- Да. - И она оценивающе оглядывает меня от фуражки до мокрых туфель. -
Я работаю там, где ты, наверное, сейчас живешь, - в "Интуристе".
- У тебя такая работа!.. И ты пишешь такие стихи?!
- Это не мои стихи - Аркадия Сурова. Ты его не знаешь. А я пишу прозу.
- Как это? - Туман накрывает мою военную голову.
- А так. Старым дедовским способом: ручку беру, лист бумаги и вывожу
длинные строки из слов и знаков препинания...
Вот это засада!
- И что ты уже написала?
- Да немного пока. Две повести. Они опубликованы в "Юности".
- О чем повести?
- О смерти... Ты офицер, ты должен ощущать запах смерти здесь, на
Кавказе. Он разлит в воздухе, как вино в старом погребе.
В глазах ее нет безумия, говорит холодно и спокойно. Но я не чувствую
того, что чувствует она. Мой славянский круглый нос улавливает лишь слабое
дуновение ее духов и сигаретный дым.
- Это потому, что война, - говорю осторожно.
- Может быть, - она смотрит на меня в упор. И от этого мое лицо
начинает гореть. - Ты что-нибудь знаешь о войне?
- Эта для меня четвертая, - я наливаюсь уверенностью, - начинал в
Афгане.
Здесь, на Кавказе, шестой год уже. Все "горячие точки" прошел, исключая
Карабах.
Почти полный набор...
- Для "афганца" ты слишком молодо выглядишь, - в ее голосе сквозит
недоверие.
- Я прожил короткую, но яркую жизнь, - неожиданно вываливается из меня
газетный штамп. - Плюс заспиртованность организма.
- Убивал когда-нибудь? - и смотрит на меня, не мигая.
- Нет, мое оружие - слово, - выдаю еще один трафарет. - Я военный
журналист.
- О-о-о, - впервые удивляется она. - Поэтому ты бываешь на брифингах. А
я думала, ты охранник... И о чем пишешь, если не секрет?
- Почти о том же, о чем и ты. О любви и смерти. Вернее, о любви к