"Сергей Тютюнник. Кармен и Бенкендорф (Повесть) ("Дружба народов" № 10 2002)" - читать интересную книгу автора

скользит вниз, к реке.
Черный женский сапожок наступает ей на "голову", увенчанную овалом от
фуражки.
Навстречу мне медленно поднимается девушка в ярко-красной дутой куртке
со скрещенными на груди руками. Но в эту минуту я равнодушен к людям и
продолжаю петь. Глеб пришел в пресс-службу и напоил меня коньяком.
Уговаривал соблазнить деда на участие в фильме "Салам!". Я не поддался,
несмотря на магарыч, и теперь радуюсь.
- Все поёшь, майор? - устало роняет девушка, не поворачивая головы.
Я слышу это уже затылком, теряю равнодушие к человечеству и
разворачиваюсь.
- Почему бы нам не спеть дуэтом? - наполняюсь гусарской лихостью и
притираюсь к пуховой куртке.
- Извини. Я жалею, что заговорила. - В ее голосе - неподдельное
равнодушие.
Голова девушки непокрыта, и черные длинные волосы ленивыми волнами
стекают на плечи, вылавливая из ночной бездны снежный пух. Душа моя поет,
а кавалерийская атака несет в водоворот дешевой игры:
- Не жалей о содеянном. Я принесу тебе радость.
- Это невозможно. У меня замерзло сердце, - отвечает холодно, все еще
не оборачиваясь.
Ладони девушки, спрятанные под мышки, видимо, без перчаток. И я говорю:
- Как это романтично - замерзшее сердце... Но, по-моему, у тебя
замерзло не сердце, а руки, - я продолжаю рваться в атаку, не думая о
поражении.
- И руки тоже. Я забыла перчатки.
- Где забыла? - срывается с моего пьяного языка.
- Где надо, там и забыла, - раздражается она, и в атмосфере становится
холоднее.
Мы медленно поднимаемся по переулку, боясь поскользнуться, и черные
сапожки моей длинноногой собеседницы осторожно давят свежий снег. Мне
очень хочется, чтобы девушка посмотрела на меня, но она по-прежнему не
оборачивается.
Это ее я видел сегодня на брифинге. Сомнений нет. Она была в желтом
свитере и заметно волновалась. Хоть я и пьян, но помню. Я не верю в
замерзшее сердце.
- Твое сердце полно огня, - произношу с дешевой игривостью. - Оно
способно растопить льды Эльбруса.

На ночном переходе с парада - в окоп.
На усталое сердце навалится тьма.
И глаза мне закроет седеющий поп,
И посыплется снег, и настанет зима.
И упрямую землю уставши долбить,
Плюнет в руки могильщик и мать помянет.
И я больше не буду ни петь, ни любить,
Лишь весной надо мною трава прорастёт...

Девушка читает стихи почти монотонно, глядя прямо перед собой, и видит
то, чего не вижу я.