"Надежда Тутова. Уж замуж невтерпеж " - читать интересную книгу автора

Мужички это поняли и, непривыкшие к роли нянек, в меру своих сил и
способностей пытались успокоить меня.
Я пыталась что-то говорить, порывалась встать, размахивала руками.
Сердобольные дядечки сочувственно кивали головами, а один особо расторопный
налил полный деревянный кубок чего-то горячего и пряного. Мне едва ли не
силком влили жидкость в рот, приговаривая: "Ну, будет тебе, девонька! Эвон
как..." Напиток обжег язык, прошелся по горлу и благодарно разлился в
желудке. Почти сразу стало тепло... и легко...
Эх, хорошо, что у них вся посуда деревянная, а то у меня от золота соль
на языке. Точнее так: если поблизости или вдалеке обнаруживается золото, у
меня во рту, на кончике языка появляется соленый привкус, и чем больше и
ближе золото, тем солонее. Из-за этого у нас дома посуда только глиняная
(тарелки, чашки и блюдца из тонкой глины - фарфора, большие блюда да горшки
из толстой), для питья стаканы из хрусталя, да ковшики деревянные, ложки с
вилками тоже из дерева, хотя для многих это дикость ("Боже, как же этим
можно наколоть мьясо?" - восклицала одна особо впечатлительная дама, на что
папа показал способ заточки вилок и их остроту прямо на глазах
сомневающихся - незабываемое зрелище!). Вообще-то есть и серебряные приборы,
но они скорее для официальных приемов, когда приезжают родственники папа -
все-таки мы аристократическая семья... Тогда, с ложкой Фларимона, не то
чтобы не было проблем, просто ели же кашу с мясом практически без соли, что
там того звени-горошка, привкус был не так заметен.
Ой... что-то мне хорошо... ик... и легко стало... Что ж такого в том
кубке было? Не иначе как вино, хотя... Вообще-то я не пьянею: сколько не
выпью, не берет (дома никогда не запрещали пить - маман всегда говорила: "Уж
лучше вы дома напьетесь, чем где-то!", а папа добавлял: "Заодно и меру свою
знать будете!"), но тут... Насколько я помню обычно, когда хочешь утопить
печаль в вине, да и просто напиться, никогда ничего не получается! Почему же
сейчас я нахожусь в состоянии нестояния?
Мне было так обидно и больно, что, несмотря на еду (я же без завтрака
ушла), несмотря на тепло (чей-то плащ и хорошее место у костра), несмотря на
"кудахтанье" надо мной со стороны разбойников (вот уж не ожидала!), слезы
текли в два ручья, а в голове билась только одна мысль: "Ну, почему он так?
За что?" Неужто забыл, что ручейник требовал плату? Он же тогда еще и доводы
приводил, почему надо заплатить... Почему Фларимон вообще вспылил? Сора ведь
с ничего началась. Эх, сплошной сумбур в голове и обида на сердце. Но вот
эта самая обида и тот самый сумбур потянули меня за язык: неизвестно зачем
стала рассказывать разбойникам свою горькую историю (не со всеми
подробностями, естественно - еще чего!). И то как меня от тети украли, и как
Фларимон отбил, как он мне нравится, а я ему нет, как он обидел меня, что
жениться не собирается - с чего я приплела последнее не знаю, не помню, не
понимаю... А мужички забеспокоились: понять мою сбивчивую речь и из-за
рыданий было сложно, а тут еще язык заплетается от выпитого вина.
- Ее парень украл, чтоб жениться, а теперь не хочет? - потолкал локтем
один разбойник в коричневой безрукавке другого в красном колпаке.
- Да не, тот парень ее от вора спас, - покачал головой "красный
колпак".
- А вор так и не жанился? - поинтересовался мужик в синих штанах и
кожаной жилетке.
- Дык живой ли он... - пожал плечами мужик в сером плаще (и не жарко