"Надежда Тутова. Уж замуж невтерпеж " - читать интересную книгу авторакогда-то, зелеными листочками побеги. Птицы звонко переговариваются, каждая
на свой лад восхваляя красу и благодать, царящую в прохладе леса: там, за его кромкой солнце так нещадно палит, что не хочется петь, не хочется летать, не хочется жить, а здесь легко, прохладно, благообразно. Поворачивая головки, лесные цветы играют в догонялки с солнечными зайчиками, скачущими по лапам пушистых елей, узловатым ветвям старых вязов и дубов, широким листам разросшихся лопухов. И даже ночью природа шепотом воздает хвалу самой себе: переливчатыми трелями заливается соловей, ночные мотыльки свободно порхают меж листвы, даже звери спокойно смотрят друг на друга, не думая, что может быть уже завтра, один попадет на обед к другому. Романтика, одним словом... И только одна я пребываю в дурном настроении! Почему? Ну... Вообще-то поводов немало, но все сплошь несущественные и надуманные. Мы блуждаем по лесу третий день подряд, вернее уже не блуждаем, а целенаправленно идем в не совсем ясном направлении. Нам повезло набрести на больший ручей, чем в первый день знакомства, и Фларимон решил, что он впадает в речушку с незамысловатым названием Крохая, текущую на окраине Старого Леса. С чего он это взял, понятия не имею, переубедить мне его не удалось, да я особо и не старалась. Дело в том, что с каждым днем я... ну... похоже.... влюбляюсь в Фларимона все больше и больше... Не то чтобы влюбляюсь, просто нравится... или не очень просто... Эх, как все запутано! За те дни и ночи, что мы вместе, он ни разу не обидел меня, все время уважителен, добр, внимателен. С каждой минутой он становится открытей по отношению ко мне, но в то же время я почти ничего о нем не знаю: да, он - рыцарь, да, много путешествовал, несмотря на юный возраст - двадцать три года (вообще-то мой папа начал еще в все в норме), да, любит бывать на природе и не любит скучные приемы, но откуда он сам, кто его родители, чего он хочет в жизни и многое другое мне неизвестно, и он умело уходит в сторону от таких разговоров. Мне и самой не жаждется говорить кто я, поэтому очень сильно не давлю на него. Но так же хочется, чтобы он обратил на меня свое внимание не как друг или дальний родственник: вежливо и сердито, а как... - Да что на меня смотреть? - невесело усмехнулась я своему отражению. Действительно, было бы на что смотреть: невысокая (метр с шляпкой в прыжке - шутка! Но все равно маленькая), волосы чуть ниже плеч - темно-русые, невзрачные, прямые, глаза серые, самые что ни на есть обыденные, фигура детская (и это в девятнадцать лет!), наряд и того хуже - длинная юбка из холстины немаркого коричневого цвета (в такой удобно по хозяйству возиться, а не на прогулку с парнем ходить), белая рубашка с непритязательной вышивкой по вороту (Вообще-то вышивка - отдельный разговор! В нашей семье вышивать умеют абсолютно все! Маман объясняла это следующим образом: сидеть с родственниками без дела скучно и нервно, а так следишь за стежком и не слушаешь очередные сплетни или нотации от древних тетушек сомнительного родства). Ну и на что здесь смотреть? На что? Не на что... Вот Фларимон и не смотрит, хотя мне так хочется... - Эй, чего грустишь? Не переживай что мясо закончилось - ты и так его на столько времени растянула, у меня б не вышло. Я вон куропатку поймал, сам перья ощипал, только дальше что делать не знаю, - легок на помине. Лукавит ведь: на самом деле он легко может приготовить все и сам, просто пытается меня привлечь, чтоб без дела не сидела, а может и по другой |
|
|