"Амос Тутуола. Моя жизнь в лесу духов" - читать интересную книгу автора

непрерывно и постоянно, будто ее все время протыкают ножами. Разговаривать с
ней я, конечно, не стал, но смотрел на нее с превеликим изумлением, пока не
заметил, что слезы из ее глаз вот-вот потушат огонь в очаге. Едва заметивши,
что огонь угасает, я с гневом встал и сказал духеве, чтоб она убиралась из
лачуги вон - ведь я не смог бы разжечь огонь, если бы она его потушила
слезами, потому что спичек в Лесу Духов нет. Но духева только сильней
разрыдалась, и, когда мне стало невмоготу ее слушать, я громко спросил:
"Из-за чего ты рыдаешь?", а она ответила сквозь рыданья: "Из-за тебя". Я
переспросил: "Неужели из-за меня?" - и, когда она ответила: "Да", сказал:
"Объясни, почему ты рыдаешь из-за меня?" И она поведала мне свою историю:
- Я родилась двести лет назад с едкими язвами на голове и по телу, так
что не занималась ничем другим, кроме скитаний в поисках врачевателя,
который смог бы меня исцелить, и многие врачеватели соглашались попробовать,
но от их лечения мне становилось все хуже. Я побывала у нескольких
прорицателей, и они говорили мне всегда одно - что по Лесу Духов скитается
человек, который не может оттуда выбраться, и что если я его когда-нибудь
встречу и он согласится зализывать мои язвы десять лет подряд, то они
заживут. И вот я радуюсь до слез и рыданий, что ты мне встретился и, может
быть, согласишься зализывать мои раны каждый день десять лет и они, как
сказал прорицатель, излечатся. А еще я оплакиваю твою судьбу, потому что
знаю, как тяжко ты мучился в поисках верной дороги домой, хотя и сейчас, в
этой самой хижине, сидишь у дороги, которую ищешь, да вот не можешь ее
распознать, поскольку все люди, даже и зрячие, делаются слепыми, попавши в
Лес Духов.
Она поведала мне свою историю и сказала, что, если я залижу ей язвы,
они исцелятся, как предрек прорицатель, а я ответил на это так: "Иди-ка и
передай своим прорицателям, что я отказался зализывать твои язвы". Но она в
ответ спокойно сказала: "К прорицателям-то сходить никогда не поздно, а ты
рассмотри-ка мои ладони". Она, значит, выставила вперед ладони, и они у ней
были вроде как телевизоры - я увидел матушку, брата, друзей, - а духева
торопливой скороговоркой спросила: "Так ты согласен зализать мне язвы,
отвечай поскорее - да или нет?"

Мне хотелось ответить и "да" и "нет"

Потому что, когда я обдумывал про себя, какие страшные, гнойные и
червивые были у Телерукой духевы язвы, мне очень хотелось ответить ей
"Нет" - дескать, я не буду зализывать язвы. Но зато, когда я вспоминал сам в
себе про матушку, брата и весь наш город, мне очень хотелось ответить ей
"Да" - мол, я берусь зализывать ее язвы. Ведь матушка-то мне не только
привиделась на ладонях у рыдающей духевы, как в телевизоре, - я слышал и ее
разговоры с подругой, которая в то время пришла к ней в гости. Матушка
говорила своей подруге: "На днях я ходила вопрошать прорицателя, и он сказал
мне, что мой сын жив..." - в этом-то месте Телерукая духева и прервала
передачу, убравши ладони, так что я больше ничего не увидел, кроме ее
бесчисленных язв, а главное, не дослушал слов прорицателя.
Вот убрала она ладони и спрашивает, собираюсь ли я выполнить ее
поручение, но мне было трудно ответить ей сразу, потому что я думал о своих
родных и как бы побыстрее до них добраться. Да мне и не верилось в
телевизорные ладони - может, я спал, а родичи мне привиделись, - и я