"Виктор Тюрин. Человек человеку волк или Покорение Америки" - читать интересную книгу автора

смирился с существующим положением. Правда, этому в немалой степени
способствовало чувство собственной вины. Как-никак причиной своего
бедственного положения был я сам. Теперь мне нужно было понять, как жить
дальше, потому что размеренная жизнь служащего, пусть даже со специфическим
уклоном, меня никак не устраивала. Мысли были разные, вплоть до бегства за
границу. Наемники или Французский легион, Африка или Азия, мне было все
равно, лишь бы снова играть в кошки-мышки со смертью. И тут неожиданно мне
поступило предложение убить человека. Даже не человека, а бандита, не
поделившего игорный бизнес с другим бандитом. Человек, который мне это
предложил, когда-то был моим командиром, два года назад ушедшим в отставку.
Не знаю, кто кого удивил больше. То ли он меня этим неожиданным
предложением, то ли я его тем, что мгновенно дал согласие, не взяв время на
раздумье. Почему я этим занялся? Во-первых, мне не хватало нужной дозы
адреналина в крови, во-вторых - денег, а вот третье, даже не знаю, как
назвать. Что-то вроде Божьей Кары. Просто я всегда считал, что негодяев
нужно наказывать. Конечно, глупо подменять собой божье провидение, но
человек такое существо, что ему в голову втемяшится, то он и будет делать.
Так и со мной. Количество заказов постепенно росло, что говорило о моем
рейтинге, а значит, о качестве исполнения. Правда, работа была не чета
прежней, но как говориться, на безрыбье и рак - рыба. Все шло хорошо, вплоть
до последнего заказа. Где и когда была допущена ошибка, я не знаю и вряд ли
когда-нибудь узнаю, но в итоге оказался в ловушке, приведшей к моей смерти.
Меня убили там, чтобы повесить здесь. Какой-то парадокс! Время от времени я
пытался найти реальную подоплеку тому, что забросило меня в прошлое, но
вопросы так и остались вопросами. Не хватало специфических знаний, так как
всю свою сознательную жизнь я специализировался по отделению души от тела, а
вот насчет ее переноса... это уже другая специфика.

На второй день, после того как я начал вставать на ноги без посторонней
помощи, мне принесли одежду. Обноски с чужого плеча. Стоптанные ботинки,
брюки с подтяжками, рубаху. Не раз стиранная, мятая, к тому же шитая на
чье-то весьма объемистое брюхо. Развернув ее, скривился, а помощник шерифа,
стоявший рядом, тут же выдал шедевр местного юмора: - Чего кривишься? В ней
и в "пеньковом галстуке" ты будешь очень даже хорошо смотреться!
Его поддержал смехом, стоявший рядом охранник с дробовиком в руках.
Кривясь от боли, я медленно, с трудом оделся и как только вбил ноги в грубые
ботинки, охранник в ту же секунду откинул занавеску, разрешая мне, первый
раз за все время, покинуть мою "камеру". При первом же шаге боль сдавила
грудь, но я даже не обратил на нее внимания, все мои мысли и чувства были
устремлены к тому, что находилось за дверным проемом. Какая-то часть меня
вопреки всему, все же надеялась, что все происходящее окажется гигантским
розыгрышем. Все эти поднятые из глубин сознания сомнения и колебания
породили в душе нерешительность, обычно мне не свойственную, поэтому я
остановился в шаге от порога, в луче солнечного света, падающего из
полуоткрытой двери. Волнение, любопытство, страх - смесь подобных чувств,
наверно, испытывает любой первооткрыватель при открытии чего-то нового, вот
и я, с клубком нечто подобного в груди, толкнул дверь и переступил порог
больницы. Какую то секунду впитывал в себя картину, открывшуюся моим глазам,
затем коленки дрогнули, по телу пробежала дрожь, в глазах потемнело. Если бы
не доктор Митчелл, шедший сзади, и сумевший в последнюю секунду поддержать