"Виктор Тюрин. Когда нельзя отступить" - читать интересную книгу автора

советника исказила гримаса боли. Это последнее, что я видел. Сознание
померкло в одно мгновение, словно свеча, задутая резким порывом ветра.
Очнулся оттого, что по телу прошла волна нервной дрожи. Она словно
разминала каждую клеточку моего организма, возвращая его к жизни. Ощущение
животной радости, оттого, что я жив, наполнило меня до краев, но последующая
попытка вскочить на ноги тут же отдалась дикой болью во всем теле. Вместе с
болью вернулась память, бесцеремонно отодвинув радостно-возбужденное
состояние.
"Советник! Что с ним?!".
Стиснув зубы, приподнялся на локтях. Тело советника лежало в двух
шагах, прямо передо мной. Его застывшие черты, в свете звезд, выглядели
резной маской из темного дерева, в которую были вставлены, тускло
отсвечивающие стекляшки. Мир, только что ставший для меня реальным, снова
собрался полететь вверх тормашками. Сознание, казалось, вот-вот поплывет. В
ушах зашумело. Снова огляделся вокруг. Трава, звезды, аккуратно
подстриженный кустарник, отливающий тусклым серебром бок гравикара. И тела,
разбросанные по траве. Только они выбивались из цельности окружающей меня
картины, дышащей спокойствием и тишиной. Умиротворение и спокойствие,
царящие вокруг, словно вдохнули в меня силы и прояснили мысли. А вот с
памятью обстояло дело намного хуже. Сейчас я чувствовал себя как человек,
проспавший часть фильма и теперь пытающийся понять, что же происходит на
экране. Что же случилось со мной, а главное, что произошло с советником? Но
моя профессиональная память, никогда не дававшая сбоя, не хотела давать
ответ. И так было хуже некуда, а тут еще... Невзирая на боль, заставил себя
встать на ноги. Затем сделал шаг, затем другой. Опустился на колени перед
советником, прощупал пульс. Пульс бился. Медленно, но он был.
"Жив! Слава богу! Но что с ним случилось?! - приподнял голову,
огляделся вокруг. - Ведь не я же его... Все! Надо отсюда убираться. Не дай
бог, если это дойдет до террян!".
Странно, но даже в этот момент я боялся не осуждения моих действий
Советом Торгового Кольца или мести аборигенов, а только того чтобы не
доставить неприятности Лавинии. Мотнул головой, словно отгоняя видение ее
гневного лица, и тут неожиданно заметил в траве какое-то мерцание. Протянув
руку и поднял лежавший в траве нейрохлыст. Увидев, я сразу узнал его.
Сработала заложенная в меня информация о Медее. Черная, средней толщины,
трубка, из верхней части которой выбивается голубоватое излучение длиной
около тридцати сантиметров. Оружие местных полицейских. Присмотревшись к
хлысту более внимательно, понял, почему тот получил подобное название. Самая
отдаленная от рукояти часть излучения, около трети, постоянно вибрировала,
отклоняясь в разные стороны.
"Так это он меня парализатором! Вот ублюдок!".
Хлыст навел меня на мысль. Подойдя с ним к полицейскому, привезшему
советника, я секунду колебался, стоит ли это делать, а потом решил, что мои
действия вряд ли что изменят в общей картине. После чего я опробовал на
полицейском действие нейрохлыста. Эффект оживления превзошел все мои
ожидания даже при том, что я выставил его на минимум мощности. Уже в
следующую секунду тот, открыв глаза, попытался сесть.
- Не так быстро, дружок, - тихо сказал я ему, держа перед его лицом
призрачно-голубоватое колеблющееся лезвие. - Мы еще не поговорили по душам.
- Я ничего не скажу, - прохрипел медеянин.