"Татьяна Туринская. В погоне за облаком, или Блажь вдогонку" - читать интересную книгу автора

мальчишки из детства.

Воспоминания, хоть и зафиксировал их Федор в железной своей душе, не
отпускали.
После окончания школы Дружников перебрался в город. С тех пор и
начались Наташины мучения.
Она сразу поняла, что все эти "случайные" с ним встречи вовсе не
случайны. Куда бы ни пошла, откуда бы ни возвращалась - раз от разу
наталкивалась на Лешку. Ну хорошо, влюбился - с кем не бывает? Так и скажи.
Сколько ж можно нежданности эти изображать?
Хоть бы в кино пригласил, что ли. Вряд ли такое приглашение Наташу
порадовало, но, может, и пошла бы - не зверь же она в малости такой другу
семьи отказывать.
Но нет, общение с Лешкой сводилось исключительно к "случайным"
встречам.
- О, снова-здорово! Какими судьбами?
Какими-какими? Из школы иду!
А вместо откровенного хамства приходилось выдавливать улыбку:
- Живу я тут, если ты забыл. Иногда и в школе бываю - представляешь?
Умный бы человек понял иронию, а Лешке хоть бы хны.
- А я, - говорит, - с лекции драпанул. С этих щей так рано.
Если переводить на общечеловеческий, "с этих щей" следовало понимать
"потому и". Он эти щи вставлял где надо и не надо, будто Наташе есть
какое-то дело до его лекций и до него самого.
К тринадцати она уже знала, что такое поцелуй. Не сказать, что было
слишком много поклонников - неправда, она тогда похожа была на лягушонка, и
жутко страдала от своей некрасивости. Однако ж не до такой степени была
некрасива, чтобы совсем внимания мальчиков не привлекать.
Потому-то Дружников с самого начала ее не заинтересовал. Хотелось
чувственности. Хотелось чего-то непознанного. А Лешка мог предложить ей
разве что вишенку.
Дальнейшие встречи с ним не способствовали пробуждению симпатии.
Наоборот - отсутствием даже тени фантазии, неприличным однообразием тем для
разговора Лешка вызывал в Наташе лишь зевоту. Один раз "Ой, какими
судьбами?!", второй, третий... И каждый раз объяснял ей про лекции: сбежал,
мол. Даже словами пользовался от раза к разу одними и теми же, неприлично
простолюдными. Ну сколько ж можно? Тут никакого ангельского терпения не
хватит, а Наташа даже обычным никогда не отличалась - куда ей до ангела.
Исподволь у нее, как у подопытной собаки Павлова, выработался
своеобразный рефлекс: Лешка - это скука, занудство и навязчивость.
Временами он пропадал с горизонта, но Наташа не замечала его недолгих
исчезновений: если он есть - она изнывает от его присутствия, если нету -
живет, как жила. Когда Дружников не попадался на глаза какое-то время, она
попросту забывала о нем. Потом они снова встречались, быть может, и в самом
деле невзначай. Но за первой встречей незамедлительно следовала вторая,
третья, и мысль о случайности уже казалась смешной.
Так она и жила до поры до времени. Маленькая девочка взрослела. Время
от времени в ее жизни возникал взрослеющий - или все-таки невзрослеющий? -
мальчик, но все оставалось по-прежнему.
А потом они нежданно-негаданно стали взрослыми. И снова ничего не