"Татьяна Туринская. Сюрприз в бантиках" - читать интересную книгу автора

улыбаться, изображать из себя счастливого человека, а сил на это у Вадима не
оставалось совершенно. Все силы забирала работа. Вернее не столько работа,
сколько...
Эх, если б не Юлькина беременность - все было бы проще. Конечно,
главная проблема от этого не стала бы меньше, и все-таки бороться с ней было
бы не так тяжело. В моральном плане появилась бы какая-то отдушина,
возможность почувствовать себя живым человеком, а не роботом.
До дома осталось минуты три ходьбы, не больше. И опять придется
натягивать на лицо улыбку счастливого идиота и не снимать ее до ночи. Нет,
дома Вадим и в самом деле был счастлив. Или почти счастлив. Вот если бы
не...
Все бы ничего, если бы только он хоть где-нибудь мог позволить себе
расслабиться. Дома - нельзя, там Юлька. Ее беременность как раз вошла в фазу
максимальной обидчивости - чуть только не так скажи, или не то, и слез не
оберешься. Как дитя малое, честное слово. Иной раз хотелось прикрикнуть на
нее, чтоб кончала придуриваться и становилась той Юлькой, которую он знал и
любил. Но вместо той, веселой и взбалмошной, нынче была капризная
избалованная кукла с огромным выпирающим животом, с вечно надутыми губками и
глазками, готовыми в любой момент наполниться горючими слезами.
Эту Юльку, как ни раздражала его порою ее чрезмерная обидчивость, он
тоже любил. Но не мог чувствовать себя с нею свободным и расслабленным.
Приходилось постоянно пребывать в напряжении, контролировать каждое свое
слово, каждый жест - как бы ненароком не обидеть. Хуже всего, что он никак
не мог предвидеть, что именно может оскорбить чувства будущей мамочки. Как
ни старался, а пару раз за вечер приходилось умолять Юльку о прощении
неизвестно за что.
Не в силах идти дальше, Бахарев свернул к соседнему дому и присел на
скамейку чуть поодаль подъезда. Хорошо, что сейчас не лето, иначе этот финт
ему бы не удался из-за бабушек-старушек, вечно занимающих все лавочки в
округе.
Он даже не стал стряхивать мягкий холмик свежевыпавшего снега, так и
сел на него. Тот забавно хрустнул под тяжестью. В лицо летели мелкие колючие
снежинки, Вадим морщился, уворачивался от них, но продолжал сидеть. Вот еще
немножко, еще хоть чуть-чуть. Приятно было отбросить все эти "нельзя":
здесь, на скамейке под чужим домом, все было можно. Почти все. Можно
хмуриться, не опасаясь, как бы кого не возмутила твоя недовольная
физиономия. Можно тихонько, в пол-голоса, выматериться себе под нос:
- Твою мать! - ни к кому конкретно не обращаясь, лишь выражая глубоко
отрицательное отношение к окружающему непотребству.
На работе расслабляться тем более нельзя. Сожрут, и косточками не
подавятся. Не коллектив - гадюшник. И главное - каждый прекрасно знает, что
происходит, и всех это безумно забавляет.
- Твою мать!!!
Весело! Им всем весело! И хоть бы кто-нибудь задумался, что может
оказаться в точно таком же положении.
По всему выходило, работу нужно срочно менять. И как он, идиот, сразу
не догадался, чего она добивается? Надо же, еще радовался - какая
замечательная начальница: чуткая, заботливая, благожелательная. Особенно
учитывая окружающие новичка равнодушные, а то и откровенно злобные лица,
Чуликова казалась ему едва ли не ангелом.