"Татьяна Туринская. Сладкий перец, горький мед" - читать интересную книгу автора

погрузили ее, полуспящую, в подогнанное авто вместе с братом Сергеем.
Сергей, или Серега, как звали его родные, - юноша семнадцати лет от
роду, с лицом ангела и душою черного ворона. В разговорах с ближайшими
подругами Луизой и Симой Таня называла его "разлюбимым братцем", и подружки
прекрасно понимали, что разлюбимым Серега может быть только в очень больших
кавычках. Хоть и были они родными братом и сестрой по отцу и по матери, и
даже имели одну группу крови, и один на двоих отрицательный резус-фактор,
это, пожалуй, было у них единственным общим: фамилия, родители и кровь. Вот
и все. Нет, еще дом.
Не дружили они с раннего детства, как говорила Таня: "С моих трех
месяцев". После рождения ее несколько месяцев беспокоил животик, как это
часто случается с младенцами. По этой прозаической причине бедное дитя
криком кричало с утра до вечера и с вечера до утра - а как же еще оно могло
показать заботливым родителям свою хворь, ведь в силу младенческого возраста
говорить не умело.
Однажды маленький Сережа спросил у папы: "Что же она все время орет,
уже надоела!" На что не менее уставший от крика папа пошутил: "Ну давай
выбросим!" Папа не учел, что четырехлетние дети не всегда понимают взрослые
шутки: малыш подошел к колыбельке и как влепил сестричке затрещину со всей
своей детской силенки, на что та совершенно справедливо закатила уже
настоящую истерику. Папа с округлившимися от ужаса глазами схватил сынишку
за руку: "Ты что делаешь, так нельзя, она же маленькая!" На что Сережа
ответил, совсем по-взрослому махнув свободной рукой: "А-а-а, все равно
выбрасывать..."
Когда-то родители, смеясь, рассказали подросшим детям эту историю,
которой Таня и стала впоследствии шутя объяснять свои не слишком теплые
отношения с братом. Разве расскажешь каждому, как он обижал ее, еще совсем
ребенка, мирно раскрашивающего картинки, дергал, щипал, давал подзатыльники
до тех пор, пока она не бросала свое увлекательное занятие и не начинала
мстить обидчику. А тот, добившись своего, истошно орал, изображая невинно
оскорбленного. В этот момент мать фурией выскакивала из кухни и, больно
шлепнув девочку по мягкому месту, резко усаживала ее за стол к прерванному
занятию с обидными комментариями: "Сколько раз я тебе говорила - не трогай
его!" Мама с чувством выполненного долга возвращалась к плите, Сережа ехидно
хихикал в своем углу, а Таня тихо плакала от обиды...
Разве расскажешь каждому, как приходилось ей, взрослеющей девочке,
донашивать Серегины рубашки и куртки с мальчуковой застежкой, когда он
щеголял в новых джемперах и куртках. Разве расскажешь, как смеялись над
Таней подружки и одноклассницы за эти старые мальчуковые вещи, когда после
уроков каждый брал в раздевалке свою одежду: подружки - новые супермодные
японские плащи из кожзаменителя, Таня - синюю потертую Серегину куртку
старого советского образца с ужасными металлическими пуговицами, похожую на
телогрейку из болоньи. Это потом, повзрослев, Таня поняла, что таким образом
родители копили деньги на машину - жесточайшей экономией, и с их точки
зрения целесообразней было купить четырнадцатилетнему Сергею красивую
куртку, чтобы потом, через пару лет, она перешла подросшей Татьяне по
наследству уже сильно поношенной, не совсем модной и уж совсем не девичьей.
А Сергею снова купят новую, и он снова будет с ухмылкой смотреть на сестру,
примеряющую его обноски, и снова больно ранит излюбленными словами "в семье
не без урода", мол, я-то точно знаю, что этот урод ты...