"Татьяна Туринская. Прости, и я прощу" - читать интересную книгу автора

Если уж на то пошло, то не Ка За, а Ка Зэ. Даже нет, Е Зэ, я ведь Екатерина!
Разные вещи.
Собеседник, не почувствовав накала страстей, продолжал шутить:
- Кто будет обращать внимание на такие мелочи? Екатериной тебя даже в
старости звать не будут. Каждый будет сокращать в лучшем случае до Катерины,
а то так Катькой и останешься. Бабой Катькой. Моей бабой. Знаешь, как
говорят: "Я хочу с тобой состариться". Вот и я хочу. Даже если станешь
бабушкой, все равно ты будешь...
- Ладушкой, - резко прервала его Катя. - Ладушкой, а не козой, понял?
Тот нехотя согласился:
- Хорошо, пусть не козой. Но Козочкой! Сидоровой. Моей козочкой.
Замечательное настроение улетучилось безвозвратно. Катя злилась. Ей
даже не нужно было смотреться в зеркало, и без того знала, как сейчас
выглядит. Юра и над этим любил насмехаться, говорил в таких случаях:
"Пыхтишь, как паровоз". Потому что, когда злилась, Катерина как-то
по-особенному раздувала ноздри.
Быть сидоровой козой ей совсем не улыбалось. Даже если и Сидоровой, и
КаЗой - все равно не улыбалось. И как она раньше об этом не подумала?
Конечно, в свое время она вволю наигралась с его фамилией, дразня,
произносила "Сидоров" на все лады, но почему-то никогда не склоняла его
фамилию по отношению к себе, любимой. Теперь же выходило, что ее и вовсе
замучают с этой козой. Вряд ли никому, кроме Юры, не придет такое в голову.
А перспектива стать на всю жизнь сидоровой козой Катю совершенно не
радовала. Но не отказываться же из-за такой ерунды от любимого человека.
- Знаешь, - сказала она. - Я, пожалуй, останусь на своей фамилии. Лучше
я буду Пенелопой, чем сидоровой козой. Да, я оставлю свою фамилию.
Улыбка покинула его лицо. Юра в момент посерьезнел:
- Ты мне это брось. Еще чего! Я - Сидоров, ты - Сидорова, и дети наши
будут Сидоровыми.
- Дети - может быть, - согласилась Катя. - Им мы дадим такие имена,
чтоб никому никогда не пришло в голову обзывать их козлами. А я, уж извини,
останусь Панелопиной.
Его глаза потемнели. Щеки чуть ввалились, более четко обозначив скулы.
Таким Катерина его еще не видела.
- Ты будешь Сидоровой, - сказал вроде тихо, но в его голосе заиграли
металлические нотки упрямства. - Панелопиной ты была от рождения до
замужества, теперь ты будешь Сидоровой.
Катерине совсем не хотелось ссориться, тем более в такой день. Еще
несколько минут назад все было замечательно, как же так получилось, что
теперь они ссорятся прямо у заветной двери? Ведь через каких-нибудь пять
минут придет работник загса, они подадут заявление и спокойненько начнут
готовиться к свадьбе. И какая разница, станет ли она после свадьбе Сидоровой
или останется Панелопиной?
Разницы бы не было, если бы не ее инициалы. Однако она была именно
Катериной Захаровной, и с этим ровно ничего нельзя было поделать, кроме
того, чтобы остаться после замужества на девичьей фамилии. И она упрямо
ответила:
- Нет, Юра, я останусь Панелопиной.
Он долго смотрел ей в глаза, надеясь уловить в них хоть намек на шутку.
Но нет, видимо, не нашел ничего на нее похожего, спросил: