"Татьяна Туринская. На восходе луны" - читать интересную книгу автора

горячее водоснабжение не всегда имеется, а тут - на даче! Да еще и телефон.
Чудеса, да и только.

Андрей открыл краны, отрегулировал их так, чтобы вода была
приятно-теплой, и пустил струю душа на Маринкино измученное тело. Сначала
просто поливал ее, потом стал поглаживать рукой, отмывая следы крови. Да
только кровь-то была свежая, не засохшая, и оттирать ее не имелось ни
малейшей необходимости, сама смывалась, растворяясь в воде. Просто ему
приятно было купать ее, как ребенка.
Андрей далеко не в первый раз привозил девочек на дачу, а в городскую
квартиру, пожалуй, приводил подружек еще чаще, но никогда ни одной из них не
помогал смывать 'следы позора'. На удивление, ему самому это оказалось
безумно приятно. И не только в физическом плане, хотя, естественно, не без
этого - вон как 'орел' напрягся, хоть снова в бой. Нет, еще и в душе его
что-то шевельнулось, что-то непривычное, щемяще-нежное. Какая-то вдруг
жалость проснулась к глупой девчонке и почему-то благодарность за подаренную
девственность. Вообще-то у него и раньше случались чистые девочки, правда,
уже довольно давно, да и не так уж и много. И происходило все совсем не так,
с гораздо большим трепетом и даже некоторой торжественностью, а вот поди ж
ты, никогда чувства благодарности не испытывал. Ну отдалась и отдалась, ну
была девочкой - стала женщиной. Это еще она сама пускай спасибо скажет за
то, что он ее во взрослый статус возвел. А тут... Одновременно поражался
глупости, с которой Маринка рассталась с взлелеянной своею девственностью, и
радовался, что именно ему она подарила первенство.
Все гладил Маринку, гладил, пробираясь пальцами в самые недоступные
места, якобы с целью получше промыть, чтобы и следа от крови не осталось. А
сам получал такое небывалое удовольствие, что непреодолимо захотелось
продолжить 'банкет' прямо здесь, под упругими теплыми струями воды. И так
кстати вспомнил, что и с себя не мешало бы смыть 'следы Маринкиного позора'.
Влез в ванну, благо раздеваться не было необходимости - так и прошагал через
весь коридор в чем мать родила.
- Нет, зачем, уходи, - засопротивлялась Марина, пытаясь увернуться от
его вездесущих рук. Как будто бы только что не наслаждалась его ласковыми
прикосновениями, как будто неприятны ей были его наглые внедрения туда, где
как раз и должно было, по идее, собраться больше кровавых потеков. Ведь даже
немножечко расставляла ноги, чтобы Андрею легче было туда добраться...
- Расслабься, - прошептал Андрей, прижавшись к ее мокрой спине и смело
шагнув под струи. Руки его жадно, но ласково гладили небольшую упругую
Маринкину грудь, по-хозяйски опускались ниже, наглые и требовательные...

Марина, несмотря на боль и обиду, 'подаренные' насильником, с
нескрываемым наслаждением подалась навстречу. Тело ее послушно выгибалось
под его руками. Голова сама собою откинулась назад и легла на плечо Андрея,
предоставляя ему возможность собирать губами влагу с ее шеи. Сладкая истома
охватила ее, хотелось чего-то эфемерно-возвышенного, сладкого наслаждения,
праздника тела. И, почувствовав, как в ее ягодицы уперлось нечто большое,
подрагивающее от прикосновения к ее распаленной страстью плоти, прижалась к
Андрею еще сильнее, словно пытаясь захватить того нервного 'солдатика'. Руки
Андрея заскользили вниз, трепетные пальцы проникли туда, где не так давно
воевал тот 'солдат'. Марина застонала от удовольствия, сжала их, словно