"Татьяна Туринская. Идолопоклонница" - читать интересную книгу автора

- А что, ведь хороша, правда? Ах, хороша! И никакая я не бабушка - надо
же, придумала! Врешь, мне еще рано в бабушки записываться! Фигушки тебе
бабушку, я еще ого-го!
Ираида Алексеевна действительно была еще ого-го. А вот Женька вроде как
поменялась с нею ролями. Мать вовсю молодилась, а Женька словно стала
бабушкой без внуков. Может, и не внешне, но внутренне именно старушкой себя
и ощущала. Сначала думала - пройдет, ведь все говорят, что время лечит. Но
время шло, а Женькина болезнь только прогрессировала. По-прежнему никого не
хотелось видеть. И, что еще хуже, не испытывала ни малейшего желания
почувствовать на своем молодом горячем теле крепкую мужскую руку, жадную до
ласк.
Все подружки-ровесницы гуляли, наслаждались молодостью. У всех были
поклонники. У кого постоянные, у кого временные. Периодически у каждой
случались личные драмы, но на Женькин взгляд, все их драмы не стоили и
выеденного яйца, по своей драматичности ни в коей мере не могли
посоперничать с ее личной трагедией. И правда - исчезал один поклонник, тут
же вакантное место занимал другой, слезы на щеках подруг высыхали со второй
космической скоростью.
А вот у Женьки никого не было. Может, именно поэтому и влюбилась без
памяти в прыгающего по сцене в огнях рампы юного сладкоголосого сирена?
Может, если бы рядом оказался нормальный мужчина, из плоти и крови, которого
можно было потрогать, которого можно было поцеловать, которого нужно было бы
ежедневно минимум три раза кормить - может, тогда Женька просто полюбовалась
бы на неземную красоту Городинского и напрочь забыла о его существовании под
бременем житейских хлопот?
Одно время Лариска Сычева, вооружившись добрыми намерениями, стала
навязчиво знакомить Женю с парнями. Придумывала какой-нибудь рядовой поход в
кино, ибо ни на какие другие уловки Женя не реагировала, а там вроде как
невзначай они сталкивались с Ларискиными новыми знакомыми. Слово за слово...
Как водится, словно бы случайно Сычева со своим поклонником как бы
отстранялись, отделялись от теплой компании, вроде как билетов в одном ряду
не нашлось, а ей якобы уж очень хотелось сидеть не рядом с подругой, а
вместе с ухажером. А Женя вынуждена была два с половиной часа двухсерийного
фильма сидеть рядом с практически незнакомым человеком, а потом еще терпеть
его присутствие до самого дома, потому что ему, видите ли, было неудобно
бросить девушку одну посреди огромного города.
То ли Женя боялась мужчин, то ли те ее боялись. А может, им с нею было
просто скучно? Может, она просто не умела с ними общаться? Может, и так. А
может, просто не хотела, и все. Так или иначе, но в присутствии
малознакомого человека Женя робела и словно бы переставала быть самой собою.
Не получалось у нее нормального диалога. Да и о чем она могла говорить с
новым знакомым? Само осознание факта, что их познакомили специально, так
сказать, свели друг с другом заботливые друзья-подруги, основательно портило
жизнь. И скованной себя чувствовала не только Женька, но и новоявленный
кавалер. Вот если бы она сама где-то с кем-то познакомилась, случайно, не по
чужой воле - тогда она могла бы посчитать это проявлением судьбы. А так...
Не воспринимались такие кавалеры всерьез, совсем не воспринимались.
Порой Женя ненавидела свое лицо. За то, что, наверное, только она сама
находила его вполне привлекательным. Ну почему, почему, почему?! Ведь вот
они, глазки серенькие, красивенькие, удивленно на мир глядят: 'эй, а где