"Татьяна Туринская. Идолопоклонница" - читать интересную книгу автора

баксов за час общения выкладывать?! Уж лучше я с тобой пообщаюсь. На халяву.
Сугубо по дружески.
- Ты со мной на халяву общаешься миллион лет, а тараканы так и не
разбежались до сих пор, - горячо возразила Лариска. - Значит, пора пускать в
ход тяжелую артиллерию. То есть обратиться к помощи профессионала. Нет,
Жень, я серьезно. Если у тебя не получается самой справиться с проблемой,
надо же что-то делать. Ну, сходишь разок-другой к психологу. Не поможет -
бросишь эти занятия на фиг. А вдруг поможет?
Женя упрямо ответила:
- Лар, я нормальная. И с психикой у меня все в порядке. И если уж я
ненавижу мужиков, то согласись, у меня имеются для этого некоторые
основания.
- А Городинский? - почти бесхитростно спросила Сычева.
Женя возмутилась:
- А кому плохо от того, что у меня на стене висит его портрет? Между
прочим, его именно для того и напечатали, чтобы люди вешали его на стену. И
не надо делать из меня психически неуравновешенную личность!
- Так это мне показалось, что кто-то тут в кого-то влюбился? - хитро
прищурилась Лариса.
- Ой, Сычева, не передергивай, - скривилась Женя. - Ну мало ли что у
кого висит на стене! Ну просто симпатичная мордашка. Это же не значит, что я
влюбилась в картинку!
Лариса недоверчиво покачала головой:
- Ну-ну. Так сколько, говоришь, дыроколов продала за отчетный период?


Глава 5

Вряд ли сама Женя отдавала себе отчет в том, что с нею происходит. Да и
не было у нее ни малейшего желания в этом разбираться. Ей было просто
хорошо. Умом вроде и понимала, что она по-прежнему одна, что в ее жизни нет
никакого Городинского, как нет и никого другого - одна, одна, по-прежнему
одна. А вот душе как-то изо дня в день становилось легче. Просто одиночество
как будто ушло из ее жизни, или, как минимум, отошло с переднего плана,
спряталось вглубь.
Женька по-прежнему никогда никуда не ходила. За исключением работы,
разумеется. Но работа - это так, это не в счет. Работа - ее обязанность, в
некотором роде даже терапия, лекарство от прошлого. Зато после работы стало
так приятно возвращаться домой, где ее ждал несравненный Дмитрий
Городинский.
Женя могла спокойно заниматься своими делами - Дима ей не мешал, не
отвлекал. Но на душе все равно было как-то уютно и тепло, потому что
казалось, что он наблюдает буквально за каждым Женькиным движением. Где бы
ни была Женя: у окна ли, в кресле, или на диване, даже когда стояла в
коридоре между комнатой и прихожей - всегда, буквально каждую минуточку
Городинский смотрел на нее с портрета и так мило, так открыто улыбался, что
не оставалось буквально никаких сомнений в том, что и он тоже ощущает тот же
уют в Женькином присутствии, что и она. И уже ни капельки не беспокоило то,
что он никогда не отвечал Жене. Он, может, и молчал, зато его безумно
красивые наивно распахнутые глаза говорили о многом.