"Александр Тюрин. Псих, или Танцы с Виртуэллой" - читать интересную книгу автора

Шрагин сел на кровати и пошарил рукам по тумбочке. Куда он сунул
очки? Левый глаз с утра словно в сметане. "Тузик, очки, апорт."
Маленький электронный песик бесцельно покатался по комнате, но
пользы не принес. Ну да, очки он, кажется, в ванной оставил. На
коммунальной территории его телематика бессильна.

Шрагин просунул ноги в штаны и встал, зазвенели набитые всякой
ерундой карманы - а ноги словно ватные и покачивает слегка.

Зачем до двенадцати резался в "Виртуэллу"? Игры создаются мозги
имущими для вечного подчинения мозгов не имущих.

И зачем до трех ночи кропал эту бесовскую программу с
неисчислимым количеством потоков, имя которым легион - да еще на
худосочном компьютере, смастеренном из четырех персоналок?
Саморазвития от нее добивался, самопознания, интеллекта
искусственного. Ну и чего добился? Веки тяжелые как кирпичи, в

голове словно кол застрял, и такой вязкий вкус во рту, будто
налопался неспелой хурмы...

В ванной, напоминающей из-за ржавого железа гестаповскую камеру
пыток, пограничное состояние сменилось обычной утренней хандрой.
Депрессняк характерен именно для утра, предшествующей рабочему
дню, а не вовсе не для вечера, как уверяют лжеученые.

Ну вот и очки нашлись - с двумя мутными стеклами весьма
различных диоптрий: минус два и минус семь. И что там через них
видно? Длинный нос. Маленькие, но умные глазки, довольно
отвисшие уши. Он был бы красивой таксой. Но он, к сожалению, не
такса.

Струйка желтоватой воды стекает по стенкам несвежей раковины.
Через полчаса никакой влаги уже нет, только следы коррозии и
грязи. Вот она модель его жизни.

Откуда мы вышли, куда идем, кто мы, все эти вечные талмудистские
вопросы имели простые тошнотворные ответы - с кровати на
горшок, потом в контору, потом на горшок, потом в кровать.
Некрасивая программа состоящая из примитивных циклов. Но и это
модель его жизни.

Десять-двадцать-тридцать лет назад он еще надеялся на
избавление, ну еще пару переходов по пустыне, еще пара пустых
месяцев, еще пара серых лет и он доберется до Эльдорадо.

Толстой писал стоя, Пушкин, по-видимому, писал сидя, лишние люди
были лучше, чем просто люди, но хуже чем декабристы... Алгоритм
школьной программы так и остался непостижимым для будущего
программиста. Алгоритм обучающей программы, по которой