"Александр Тюрин. Последнее чудо-оружие Страны Советов" - читать интересную книгу автора

действительно врачуют. От всех болезней лечат бесплатно. Америка
заигрывает с черноусым красавцем Хуссейном, потому что куда больше
опасается пакостного старикашки Хомейни.
Итак, мы включились в эту игру на медицинскую тему. Хотя официально
считаемся советскими геологами, спешащими к иракскому народу с братской
помощью наперевес. Серега, действительно, горный институт заканчивал. На
нашем амфибийном вездеходе есть чувствительная аппаратура, измеряющая
магнетизм, что якобы позволяет узнать, какие ценные ископаемые притаились
внизу, под нашими попами.
А я, так сказать, переводчик. Впрочем, пришлось мне в свое время
поучиться на восточном факультете ЛГУ. Семитские языки - арабский, вроде
бы никому не нужный иврит - пожалуйста, читаю, пишу, общаюсь. Святые
писания Коран и Тора в подлиннике - это мне доступно, как другим газета
"Правда". Способен с криками "ах" восторгаться литературными жемчужинами
"Аль-Муаллакат" и "Лейлой с Меджнуном". Конечно, до совершенства мне
далеко, но для нынешней работенки вполне сойдет.
Когда поступал на факультет, конкурс был тридцать голов на место;
девочки и природные семиты, естественно отсеивались. Фима Гольденберг,
который даже аккадскую клинопись разбирал и мог лопотать на трижды мертвом
арамейской языке, не проскочил, в отличие от меня. Потом мы еще с ним
пересеклись. Но это потом. А вначале меня на соответствующую службу
призвал Большой Дом. Сионисты, иудаисты, чересчур ретивые исламисты - вот
каков был профиль моей работы в Пятом Главном Управлении. Тошнючие дела.
Несерьезный, убогий противник. Я двум генералам - своему тестю и своему
доброму знакомому - надоедал, пока они пару лет назад не устроили мне
перевод в настоящую разведку, в Первое Главное Управление, в арабский
отдел.
Тут уж мне пришлось завязать с заочной аспирантурой, где я под
руководством профессора Данишевского исправно стряпал диссертацию о поэзии
Ибн Зайдуна. Этот сочинитель был еще тот гусь в своем занюханном
одиннадцатом веке, большой интриган и хитрюга, чем смахивал на людей из
нашей "конторы". Зато в отличие от наших товарищей Ибн Зайдун беспроблемно
производил поэмы о своей любви к шикарной дамочке - дочери кордовского
халифа аль-Валладе, тоже поэтессе. Особенно запоминается "Нуния", где всем
стихам положен конец одной и той же замечательной буковкой "нун".
Я бы раньше завязал с аспирантурой, но "контора" хотела, чтобы я
попас Данишевского. Вернее, остальных его аспирантов. Особенно тех, кто
несмотря на заведомую неприязнь ВАКа, пристрастился к философской лирике
бен-Гебироля или Ибн аль-Араби. Ведь такие клиенты явно залезли в болото
мистики, которая чужда советскому виду разумности. А уж те, кто страдает
интересом к Иегуде Галеви или, например, к Аггадам - тот уж точно сионист,
если даже замаскировался под архирусской фамилией Кузькин. И дружки у него
должны быть в ту же масть.
Кстати, лично я никакой тяги ко всяким "оккультизьмам" не испытываю и
обхожу разные там "шмистики" стороной. Поскольку считаю, что если будешь
изучать тот свет, станешь плохо жить на этом. И куда больше всяких
философских виршей уважаю рифмы бродяг-бедуинов, что нахваливают себя,
своего верблюда и свою бабу, которая почему-то у них обязательно похожа на
какое-нибудь фруктовое дерево.
Ладно, когда "контора" захотела, я расстался с филологией и поэтами.