"Иван Сергеевич Тургенев. Лебедянь (Из цикла "Записки охотника")" - читать интересную книгу автора

- А что, князь, сегодня вечером к цыганам? - поспешно подхватил
сконфуженный молодой человек. - Стешка петь будет... Ильюшка...
Князь не отвечал ему.
- Рррракалиооон, братец, - проговорил Хлопаков, лукаво прищурив левый
глаз.
И князь расхохотался.
- Тридцать девять и никого, - провозгласил маркер.
- Никого... посмотри-ка, как я вот этого желтого...
Хлопаков заерзал кием по руке, прицелился и скиксовал.
- Э, рракалиоон, - закричал он с досадой.
Князь опять рассмеялся.
- Как, как, как?
Но Хлопаков своего слова повторить не захотел: надо же пококетничать.
- Стикс изволили дать, - заметил маркер. - Позвольте помелить... Сорок
и очень мало!
- Да, господа, - заговорил князь, обращаясь ко всему собранию и не
глядя, впрочем, ни на кого в особенности, - вы знаете, сегодня в театре
Вержембицкую вызывать.
- Как же, как же, непременно! - воскликнуло наперерыв несколько господ,
удивительно польщенных возможностью отвечать на княжескую речь. -
Вержембицкую...
- Вержембицкая отличная актриса, гораздо лучше Сопняковой, - пропищал
из угла плюгавенький человек с усиками и в очках. Несчастный! он втайне
сильно вздыхал по Сопняковой, а князь не удостоил его даже взглядом.
- Че-о-эк, э, трубку! - произнес в галстух какой-то господин высокого
роста, с правильным лицом и благороднейшей осанкой - по всем признакам
шулер.
Человек побежал за трубкой и, вернувшись, доложил его сиятельству, что,
дескать, ямщик Баклага их спрашивают-с.
- А! ну, вели ему подождать да водки ему поднеси.
- Слушаю-с.
Баклагой, как мне потом сказали, прозывался молодой, красивый и
чрезвычайно избалованный ямщик; князь его любил, дарил ему лошадей, гонялся
с ним, проводил с ним целые ночи... Этого самого князя, бывшего шалуна и
мота, вы бы теперь не узнали... Как он раздушен, затянут, горд! Как занят
службой, а главное - как рассудителен!
Однако табачный дым начинал выедать мне глаза. В последний раз выслушав
восклицание Хлопакова и хохот князя, я отправился в свой нумер, где на
волосяном, узком и продавленном диване, с высокой выгнутой спинкой, мой
человек уже постлал мне постель.
На другой день пошел я смотреть лошадей по дворам и начал с известного
барышника Ситникова. Через калитку вошел я на двор, посыпанный песочком.
Перед настежь раскрытою дверью конюшни стоял сам хозяин, человек уже не
молодой, высокий и толстый, в заячьем тулупчике, с поднятым и подвернутым
воротником. Увидав меня, он медленно двинулся ко мне навстречу, подержал
обеими руками шапку над головой и нараспев произнес:
- А, наше вам почтение. Чай, лошадок угодно посмотреть?
- Да, пришел лошадок посмотреть.
- А каких именно, смею спросить?
- Покажите, что у вас есть.