"Юрий Тупицын. Эффект серфинга (Авт.сб. "В дебрях Даль-Гея")" - читать интересную книгу автора

Сердце Ивана сжалось. Как только он увидел Лену, она сразу показалась
ему странно знакомой. Как будто он уже видел ее раньше, причем именно
такой - погруженной в мир своих мыслей молодой женщиной, смотрящей на
окружающий мир с неясной тревогой в карих глазах: чуть удивленно, чуть
недоверчиво и печально. Умом Иван хорошо понимал, что такую, сидящую перед
ним в кресле Лену Зим он видеть никак не мог. Ее просто не существовало
прежде! Она родилась из забвенья колибридного сна всего несколько месяцев
тому назад. Но сердце упрямо твердило Ивану, что он знал Лену и раньше, и
он ничего не мог поделать с этим уверенным внутренним голосом. Прямо
наваждение! И вот сейчас, когда карие глаза Лены были обращены на Ивана,
но взгляд их скользил мимо, в какие-то только для них открытые дали, Лобов
вдруг вспомнил, где видел ее раньше. Не деталями, а общим выражением лица
Лена была похожа на рождающуюся Венеру Боттичелли. То же самое щемящее
очарование! Немой призыв к доброте и помощи... и робкая надежда на нее. Не
умом, а сердцем Иван понял, что в душе Лены происходит какой-то трудный,
может быть, давно назревший перелом и что неудачно сказанным сейчас словом
можно помешать этому, сломать, испортить второе рождение человека.
Негромко назвав Лену по имени, Иван подождал, пока взгляд ее не приобрел
осмысленное выражение, и только тогда спросил:
- Вы позволите мне навестить вас завтра?
После паузы она ответила вопросом на вопрос:
- А вы собираетесь задержаться?
- Собираюсь.
- Стоит ли? Вы же исполнили свой долг.
- Я прилетел сюда отдыхать. Каникулы! А врачи после всех передряг на
Орнитерре настоятельно рекомендовали мне хотя бы недельку отдохнуть в
профилактории, - спокойно ответил Иван.
- Здесь, в Йеллоустоне?
- Нет, в любом. Но если не возражаете, я бы остался здесь.
- А почему я должна возражать?
- Тогда - до завтра.
И поклонившись, Лобов удалился. Ему хотелось обернуться! Но он не
позволил себе этого. Но если бы позволил, то увидел бы, что Лена Зим,
опершись одной рукой на подлокотник шезлонга, смотрит ему вслед.
Кирсипуу переменился, будто его подменили. Сбросил свою
профессиональную маску приветливой сдержанности, он оживился и вел себя
просто, как ведут себя со своим человеком. Лобов начал догадываться в чем
дело и окончательно уверился в своей догадке, когда психолог спросил:
- Вы всерьез решили задержаться у нас на недельку-другую?
- Разумеется. - Иван помолчал и сердито спросил: - Так вы подслушивали
наш разговор? Это, по-моему, лишнее.
Кирсипуу сделал вид, что обиделся, но глаза его лукаво посмеивались.
- Как можно! Но я психолог-обсерватор, понимаете? По долгу службы я был
обязан контролировать ваш разговор с Леной и немедленно вмещаться, если бы
он принял нежелательный для больной оборот. К счастью, вы вели себя вполне
профессионально. Просто молодцом! Я бы сказал, что выбранная вами линия
поведения по отношению к больной - оптимальна. Правда, частое упоминание
об Орнитерре рискованно, но этот весьма и весьма спорный расчет на
эмоциональную подпитку ассоциацией ретроспециями стрессового плана в конце
концов оправдался, можете продолжать в том же духе. Но не пережимайте!