"Юрий Тупицын. Эффект серфинга (Авт.сб. "В дебрях Даль-Гея")" - читать интересную книгу автора

довершение всех удовольствий, они меня еще и покусали.
Лобов, делавший инъекцию Антонову, вскинул голову.
- Покусали?
- Может быть, я не совсем правильно выражаюсь. Скажем так: заклевали.
Лобов захлопнул дверцу госпитального отсека и провел рукой по своему
лицу и шее.
- А меня, кажется, не тронули, - не совсем уверенно сказал он.
- Наверное, я вкуснее тебя, - невесело пошутил Кронин.
Лицо Лобова дрогнуло. Перед его глазами встала картина, яркая, четкая,
словно стереография: серебристый тяжелый плод на ладони и фраза: "Пусть
хотя бы один из нас не ест местных плодов". А может быть, и обойдется?
Ведь вакцина-то введена!
- Садись, Алеша, - вслух сказал он. - Надо спешить.
Лобов вел униход на небольшой высоте на сверхзвуковой скорости.
Минуты через три после старта Кронин побледнел. Стуча зубами, он
пожаловался:
- Меня знобит, Иван.
- Это от волнения, - сквозь зубы сказал Лобов, еще прибавляя скорости.
- Конечно, это от волнения. - Кронин попытался улыбнуться. - И корчит
меня тоже от волнения. Мне плохо, и ты сам знаешь почему. Я сяду на заднее
сиденье, Иван, а то еще помешаю тебе. И не надо меня успокаивать. Я ведь
уже десять лет работаю патрулем. Понимаешь, Иван, десять лет.
Последнее слово он произнес уже с заднего сиденья и словно в забытьи.
Минуты через две, обернувшись, Лобов обнаружил, что Кронин, свернувшись
клубочком, спокойно спит.
Униход с грохотом мчался над синим лесом. Перед самой станцией Лобов
сделал горку и погасил скорость. Круто снижаясь вниз к ракете, Лобов
увидел Клима. Он лежал, по-детски подтянув колени к подбородку, на
ступенях лестницы, ведущей к входной двери корабля.


В госпитальном отсеке "Торнадо" царили тишина и покой. Мягким оранжевым
светом светился низкий потолок. На белоснежных постелях в спокойных,
расслабленных позах лежали четыре человека, опутанные гибкими змеями
шлангов лечебной аппаратуры.
Лобов, заложив руки за спину, прохаживался по толстому зеленому ковру,
совершенно заглушавшему звуки его шагов. Третьи сутки без сна.
Иногда он садился в кресло, доставал из кармана записную книжку и
заново перечитывал написанные стенографической вязью страницы. Сначала
строчки тянулись ровными линиями, но чем дальше, тем становились все более
неуклюжими, неровными, корявыми, пока наконец не обрывались на полуслове.
Если бы не эта запись, кто знает, остался бы в живых хоть кто-нибудь из
этих четверых?
Записную книжку Лобов нашел на груди Лены Зим, она прижимала ее обеими
руками как величайшую драгоценность. С большим трудом Лобову удалось
освободить и взять ее.
"ВНИМАНИЕ! - было написано на книжке крупными буквами. - СООБЩЕНИЕ
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ВАЖНОСТИ!"
А дальше уже шел сам текст сообщения: "Для всех тех, кто употребляет в
пищу местные плоды, колибриды представляют смертельную опасность.