"Зоя Туманова. Верните мне боль (Журнал "Звезда Востока")" - читать интересную книгу автора

машинально перешагивая через люминесцирующие полосы, видя - и не видя -
как зло подмигивает кошачий глаз светофора.
Тот, торопыга, шагал стремительно, но плавно, - эта поступь, этот полет
развернутых плеч, кого они напомнили?
Ослепив, как лазер, ударил в зрачки алый луч. Качнулся весь воздух
разом.
Машины уже двинулись слитым строем. Я заметалась - вбок, назад. И тут
чьи-то руки, осторожно и точно, охватили меня и втащили на "островок
безопасности".
Плотная масса сдвинутого могучим толчком воздуха ударила в спину,
взвихрила волосы. Впереди, сзади машины - беззвучные иглы скорости -
пронизывали пространство. Еще бы миг, если бы не этот прохожий...
Я подняла глаза - и увидела его.
Это было невозможно, невероятно. Абсурд в чистом виде. Он сейчас уже в
Управлении...
Это его лицо. Каждую родинку на этом лице я знаю наизусть. Это его
глаза - коричнево-золотые, цвета гречишного меда, расширены тревогой:
- Ты что, Рай? Задумалась, да?
Я кивнула. Не было дыханья, не было слов: ведь это действительно он.
Женя!
Он был реальностью так же, как транспортная река, обтекающая нас, все
эти каплевидные и похожие на веретена, дискообразные и острорылые, как
дельфины, трамбусы, электро-скайтинги, аэроходы, реальностью, как эти
сухие листья, взвихренные их движением и кружащие в воздухе, словно
невиданный желтый снег...
И мысли мои кружились: ведь это он, Женя. Может, врачи, комиссия,
оставили в последний момент?
А он уже рассказывал, светясь и радуясь, про отлет, передвинутый на два
часа: срочное поручение начальника отряда.
Я слушала и понимала одно: мы простились, а он здесь, рядом, близко,
как еще никогда не был; я видела только его глаза и, глядя в них, лепетала
несусветное - что мы встретились после прощанья, и, значит, прощанье было
не настоящее, не навсегда, что мы обязательно встретимся еще...
Наверное, я все это излагала очень смешно - он вдруг положил мне на
плечо руку и легко рассмеялся, воскликнул: "Этак ведь и опоздать можно!" -
снова ринулся на "зебру", торопясь, до нового потока машин...
Он успел, а я осталась.
Снова справа, и слева, и поперек, и поверху, по эстакаде, скользили,
реяли, вихрились машины, а я стояла одна, недвижно, как старинный
верстовой столбик, стояла в желтой лиственной метели и смотрела вслед
тому, кого люблю, а светлый звук его голоса, его смеха горел во мне,
словно впаянный в память...


Ида нынче не такая чуткая, как всегда: видит, что я не хочу говорить о
том, и все же продолжает свое:
- А не лучше ли тебе уехать? Знаешь, перемена обстановки, новые
впечатления...
Я думала об этом: Институт... каждый день почти каждый напоминает о
нем. Шеф: "Послать бы Лобина на этот симпозиум: опять выскочит Недялков со