"Владимир Тучков. Дважды не живут (Танцор-2)" - читать интересную книгу автора

встретившие прекрасную белоснежную птицу остервенелым карканьем.
Уже через пятнадцать минут Стрелка кричала в беспамятстве: "О! О,
Мамочка! Ох! Мамочка! Блядь! Мамочка! О-О-О!" И крик этот длился и длился,
возвеличивая Танцора, давая ему ощущение одновременно Демиурга, формующего
податливую глину, и виртуоза, возносящего в небеса пением нервных струн
своего божественного инструмента молитву счастья: "О! О, Мамочка! Ох!
Мамочка! Блядь! Мамочка! О-О-О!"
Прошло полчаса. А может быть, полдня. Стрелка разразилась рыданиями.
Солнце скрылось за горизонтом. По подоконнику забарабанил первый весенний
дождь. Танцор осторожно закурил, зная, что Стрелка будет всплывать из
первопучины еще минут двадцать. И потихоньку лег рядом на спину.
На потолке пульсировало отражение проезжавшей под окнами машины с
мигалкой. То ли скорая. То ли ментовская. То ли пожарная. Проезжавшей молча,
без сирены.
Отсутствие этого тревожного звука восполнил телефонный звонок.
* * *
Танцор нехотя поднялся и брезгливо взял трубку. А потом вспомнил про
дискету и испугался.
-Да.
Но в ответ кто-то закашлялся, словно хватанул по ошибке вместо воды
стакан чистого спирта. Наконец-то, отдышавшись, рванул с места в карьер:
- Танцор, дорогой! Рад тебя слышать! Как ты там? Я уж переживать
начал: уж не стряслось ли с вами со Стрелкой что-нибудь. Как ни крути, а
Европа - не место для русских. Точнее, место враждебное, где нам больше
двух недель никак нельзя. Так вы еще и в Австрию подались, ноги в Альпах
ломать! Ох уж мне эта легкомысленная молодежь!
Голос был абсолютно незнакомым. Непонятно было, откуда этот хрен знает
о делах Танцора. Хрен между тем продолжал с прежним нахрапом:
- Ба! Да ты, я вижу, меня не узнаешь! Это после всего хорошего, что я
для тебя сделал! Вот она, человеческая, неблагодарность!
Стрелка, поняв по лицу Танцора, что что-то здесь не то, скомкала фазу
послетрахания, вскочила и начала записывать разговор в вэйвовский файл.
Потом включила на аппарате кнопку трансляции и стала мрачно слушать.
- Да нет, - ответил Танцор, - не имею чести быть знакомым.
- Вай, вай, вай! Администратор я. Или, по-твоему, Сисадмин. Неужто не
узнал? Наверняка богатым буду!
Танцор вспомнил, как год назад, когда они единственный раз говорили по
телефону, Сисадмин то и дело менял и тембр голоса, и интонации. И поверил,
что это он. Хоть этого и не могло быть.
- Какой, на хрен. Администратор?! Администратора не стало, когда я в
декабре грохнул на хрен "Мегаполис" со всей его требухой.
Человек в трубке зашелся каким-то пугающим смехом, угрожающим
нормальному организму удушьем. Танцор внимательно дожидался, прикидывая в
уме, что бы это могло значить. Но ответа не находил.


- Значит, ты все время считал, что отделался от меня? - продолжил
Сисадмин, отдышавшись. - Нет, дорогой, хоть "Мегаполиса" и нет, но игра
продолжается. Ты, конечно, классно тогда все это дело грохнул...
- А тебя разве нет?