"Эдвин Табб. Наемник ("Дюмарест" #08)" - читать интересную книгу автора

- Забыл! - Управляющий сплюнул. - На арене вы забываете только один
раз. Он должен был это помнить. Он заявил мне, что боролся и раньше, и
обещал, что устроит хорошее представление. У ребенка и то лучше бы вышло. -
Он настороженно прислушался к крикам толпы. - Послушай-ка. Они разъяряются.
Они заплатили за хороший бой, резкие, четкие действия, а не за несколько
самоубийств. Ты думаешь, мне нравится, когда с арены приносят мертвеца? А
таких уже пятеро, трое умирают со смертельными ранами, а четверо никогда не
станут здоровыми. И ни одного крелла взамен.
- А вы бы хотели увидеть, как одна из этих тварей упадет на песок?
- И не одна! - Сейдуа нахмурился и сплюнул. - Терпеть не могу этих
несчастных тварей. Не пойми меня превратно, арена - это вся моя жизнь, но
прежде все было иначе. Мужчины боролись друг против друга, клюшки, доспехи и
прочее. Человека могли ранить, конечно, но никогда его кишки не разбрасывали
по песку. Теперь все изменилось. Появились звери. Сначала быки, а затем
большие кошки, - он задумчиво потер шрамы на груди, - а затем они привезли
этих ужасных птиц. И даже тогда у людей оставались шансы победить. Но они
вывели очень крупную, тяжелую и свирепую породу, и теперь... - Он не
закончил, осознав, что и так слишком много наговорил. Боевой дух необходим
для выживания бойца. И угрюмо закончил: - Крелл - это просто очень крупная
птица. Ты должен ее одолеть.
- Если нет, то она меня одолеет.
- Об этом неплохо все время помнить. - Сейдуа заглянул в коридор,
ведущий к арене. - Хочешь глоток чего-нибудь перед выходом? Некоторые
считают, что это помогает.
Дюмарест отрицательно покачал головой.
- Ты молодец. Я сам никогда не притрагивался к спиртному перед боем.
После - да, но перед - никогда. Не важно, что они говорят, это может
замедлить твои движения и привести к гибели. - Управляющий направился по
коридору к выходу на арену и остановился на солнцепеке. - Только не забудь,
следи за ногами. Крелл движется быстро, попытайся кинуть горсть песку ему в
глаза, это его замедлит. Не стой слишком долго перед ним. Все время двигайся
и... - Он замолчал, услышав рев трубы. - Ни пуха ни пера!

* * *

Невозможно было оторваться от этого зрелища.
Виручия сидела на краешке кресла, презирая себя, но тем не менее была
увлечена происходящим. Смертельное притягивает, подумала она. Нетерпение,
учащенное биение сердца, напряжение нервов и мышц, словно она сама была там,
среди песка и крови. Феномен соучастия заставлял трибуны дрожать от
удовольствия. Наркотическая эйфория превращала мужчин и женщин в зверей. Но
как она может их осуждать? Они просто принимают то, что им предоставляют,
опасность заменяется суррогатом, явным, видимым, в то время как они сами
сидят в безопасности высоко над ареной. Точно так же, как и она.
Когда смолкли трубы, Виручия почувствовала, как ей сперло грудь, и
услышала единый вдох тридцати тысяч глоток, шорох подавшихся вперед тел,
увидела склоненные над песчаной ареной головы. Чувство было чисто
физическим, оно проникало глубоко в кровь и плоть, - обаяние арены и
причастность к этому зверю.
Рядом с ней резко вздохнул Селкес.