"Сурен Цормудян. Последние пассажиры" - читать интересную книгу автора

принес на станцию, когда пришел туда на постой. Это уже интересно.
Медикаменты. Бинты. Пакеты с солью. Спички. Свечи. Сухарики. Понятно.
Презервативы? Именно. Две огромные упаковки. И... Порножурналы. Целая
стопка. Штук сорок. Моряк нахмурился и прикрыл глаза. Он сосредоточенно
думал обо всех этих вещах, что были аккуратно уложены в машине.
Порножурналы. Сухпайки. Презервативы. След перепачканного в белой масляной
краске ботинка... Родька...
- Черт! - Моряк прыгнул за руль машины. Сомнений никаких уже не было.
Он вспомнил. БРДМ взревел двигателем и, тараня обрушенную плиту стены
здания, вырвался на улицу.

* * *

- Ваффен умер, - мрачно произнес Клим, глядя на распластавшегося в луже
собственной рвоты и крови Щербатого. Тот, казалось, тоже уже был мертв. Хотя
нет. На вывернутой распухшей ладони иногда подергивался большой палец. За
последние минут пятнадцать распухли не только ладони. Все тело Щербатого
невероятно надулось. И лицо распухло настолько, что уже не было видно глаз,
и рот, из которого сочилась отвратительная кровавая масса, был лишь
крохотным отверстием. - Ты убил парня... Он умер...
Эстонец так и не смог доползти до своего ящика. Хотя, возможно он полз
к жилищу Родьки. Она опустилась на колени возле избитого тела и плакала,
обняв голову мертвеца.
- Прости меня! - причитала девочка, убаюкивая голову мертвого
Ваффена. - Родненький, прости! Я не хотела чтобы так... Не хотела! Прости!
Миленький! Ваффик! Зайкин! Прости меня!
Жиган через окно посмотрел на эту душераздирающую сцену и вздохнул.
- Ну... Сам виноват... Так уж вышло...
- Да уж. Так вышло. - Угрюмо проговорил Клим, не сводя глаз со
Щербатого. - А теперь здесь еще и радиация.
- Нда... И нас осталось всего трое, - кивнул Жиган.
- Двое, приятель. Нас осталось двое. А ты один.
- Что? - Жиган уставился на Клима. - Это как понимать?
- А так и понимай. Я забираю Родьку, и мы уходим. Наши пути расходятся.
Ты парня ни за что угрохал, а он даже не сопротивлялся. И я больше знать
тебя не желаю.
Клим вышел из вагона и зашагал по перрону станции. Но Жиган догнал его
и, дернув за плечо, развернул к себе лицом.
- Может, потрудишься объясниться, а?!
- Что я должен тебе объяснять, Жиган? То, что о девочке буду заботиться
я и только я?
Жиган угрожающе ухмыльнулся.
- Мне бы очень хотелось знать, что именно ты имеешь ввиду. Я ведь давно
заметил, как ты на нее смотришь. И тебе совсем начхать, что ей пятнадцати
еще нет. Что она еще ребенок! А теперь ты с такой отеческой заботой
заявляешь, что забираешь ее, и наши пути расходятся. Боишься, что я и тебя
за педофилию отделаю, как Ваффена?!
- Я не педафил. Я педагог!
- Какая хрен разница, урод! Она еще ребенок! - воскликнул Жиган.
До Родьки донесся этот возглас. Она притихла и уставилась на двух, пока