"Инесса Ципоркина. Мир без лица. Книга 1" - читать интересную книгу автора

глаза - за соседним столиком и океан покоя, затопивший мое бедное сердце...
Надо же было проклятому солнцу этого мира вскарабкаться на здешние
небеса.
Отфыркиваясь и отплевываясь, производя как можно больше шума, я
умывался, натягивал одежду, шарил по квартире, мерзким голосом спрашивал у
Нее: "Зайка, ты не помнишь, где..." - пока Она не проснулась и не сделала
первое, что совершает, просыпаясь. После пробуждения Она неприязненно
молчит. Ей нужно секунд десять, чтобы взять себя в руки. Когда-нибудь этот
срок растянется до двадцати секунд, а там и до минуты. Если Ей придется
успокаиваться минуту и больше, Она уйдет. Каждая Она уходит после того, как
время ледяного молчания переваливает за минуту.
Я не злой человек. Я не люблю выгонять Их. И не люблю отказывать Им,
усугубляя Их одиночество. Уж я-то знаю, что такое быть одному. Но и остаться
ни с одной из Них не могу. Потому что живу здесь только наполовину. Вторая
половина меня живет в раю. В который Им вход закрыт.
Когда я был моложе, я пытался приглашать Их в свой рай. Нет, не все
сочли меня ненормальным и изменились в лице. Некоторые даже радостно
соглашались. Но ни одна не вошла со мною в рай рука об руку.
Может быть, моя настоящая Она ждет меня именно в раю, хоть я и привык
искать Ее здесь.


* * *

Зная, какую власть над человеком имеет вода, я, потомок фоморов, хотела
бы жить в пустыне Намиб. Но и там не обрела бы свободы. Считается, что мы
выходим из моря и в море же возвращаемся. На самом же деле...
На самом деле мы - везде, где есть хоть капля воды. Мы те, при чьем
имени романтики мечтательно заводят глаза - русалки, мерроу, ундины,
мемозины, фараонки, иары, вилы, дерекето, берегини, мавки, блудички... И
какого б колера ни была наша кожа, гладкая или чешуйчатая... Красивы мы или
уродливы, если глядеть на нас жадными человечьими глазами... Добры мы или
жестоки - мы делаем то, для чего предназначены. Мы поем людям песни,
меняющие человека навсегда, поселяющие в его груди тоску, точно пленную
птицу. Мы наводим на души земных обитателей печаль, неистребимую и
неизбывную. Мы раскидываем сети этой печали от края до края мира и тянем,
тянем род человеческий к рекам и морям, к самому краю знакомой и безопасной
земли. Мы и есть эта печаль.
Сознавая, кто ты и зачем рожден, нельзя не изменить извечной роли
своей. Стать другим, вырваться из круга, очерченного свыше. Поэтому
множество фоморов уходит из родной стихии. Ищет новой судьбы. Пробует ее на
вкус. И рано или поздно чувствует горечь, огромную, всепроникающую горечь.
Я поморщилась и решила: чем с утра пораньше погружаться во вселенскую
скорбь, лучше встать и почистить зубы. Вот-вот Кавочка заявится. Катерина
Иванна, сокращенно Кава, помогает по хозяйству (а точнее, присматривает за
бытом и душевным состоянием) третьего поколения моей семьи. Нет, Кава не
фомор. Обыкновенный человек. Который помнит войну с Наполеоном - и вообще
много войн, революций, смут и прочих "интересных времен". Мы, фоморы, умеем
продлевать жизнь тех, кто связан с нами узами покрепче родственных.
Кавочка - идеальная прислуга. Такой уж она родилась. Она точно знает,