"Дики Церинг. Мой сын Далай-Лама (Рассказ матери) " - читать интересную книгу автора

жизнь и скрыли от меня, пусть всего лишь на время, что жизнь женщины может
быть тяжелой, жестокой и полной испытаний и горя.
Дед с бабушкой были центром всего моего мира. С ними я спала и ела, они
утешали меня и баловали. Казалось, они заполняют собой все мое маленькое
существо. Возможно, причиной тому были теплые, непринужденные отношения
между дедом с бабушкой и их внуками и внучками, которые не были ограничены
строгими правилами поведения.
Мой дед был сильным, властным, даже слегка надменным человеком. В то
время он был хозяином в Амдо и правил железной рукой. Когда я появилась на
свет, этот буйный властелин взял меня на руки, как в люльку, и заявил: "Это
моя Сонам Цомо!" После такого исчерпывающего заявления я стала его
подопечной. Даже если его властность и злоупотребление авторитетом
раздражали моих родителей, им не оставалось ничего иного, как только
смириться с этим.
Тем более странным казалось мне то, что мои родители, подчинявшиеся
деду и бабушке во всех важных вопросах, уступали каждому моему капризу и
каждой причуде. Только намного позже я стала осознавать взаимное уважение,
которое стояло за нашими родственными узами, и то, как оно окрашивало все
грани нашего поведения в семье. Все члены семьи относились к деду и бабушке
с любовью, благоговейным уважением и даже с некоторым страхом. Тем не менее
отношения между ними и их внуками были отмечены лишенной всяких
формальностей близостью. Отношения же между родителями и детьми были
сдержанными, отчужденными и очень строгими. Такими же были отношения между
моими отцом и матерью, с одной стороны, и дедом и бабушкой - с другой.
Я замечала - часто не без тайного ликования, - в какой трепет моих
родителей ввергали дед с бабушкой. Например, если дед восседал на канге
(подогреваемом возвышении для сидения и сна), социальные условности
запрещали моему отцу сидеть рядом с ним. Почтение к старшему требовало,
чтобы он либо стоял, либо усаживался на пол. Я же могла забраться на канг
рядом с дедом и наслаждаться ощущением безопасности в его объятиях. Я
нарочно провоцировала отца подобным образом, демонстрируя, что в присутствии
деда я была маленькой хозяйкой и могла поступать, как мне заблагорассудится.
Когда дед пил чай, свой любимый напиток, традиция запрещала отцу делать
то же, если только дед не приказывал ему: "Таши Дондуп, сядь и выпей чашку
чая". Но даже в этом случае отец никогда не усаживался на стул, а должен был
удовлетвориться сидением на корточках на полу. Стулья предназначались только
для равных, встречавшихся с глазу на глаз.
Каждый вечер после заката, когда семья собиралась на ужин, я
пристраивалась рядом с дедом - наш тайный условный знак, что после ужина мы
собирались хорошо провести время вдвоем. Я завороженно слушала его
бесконечные сказки и истории. Больше всего я любила рассказ о том, как он
выбирал мне имя и боролся за него с остальными родственниками.
В детские годы дед оказал на меня огромное влияние. Он умел
наслаждаться жизнью и ценил каждый опыт, встречавшийся на его пути.
Уже в раннем детстве меня очень удручал тот факт, что я родилась
девочкой. С самого юного возраста мы уже отдавали себе отчет в разнице между
ролью и задачами мужчин и женщин и в том, что во всех семьях родители больше
радовались сыновьям. Рождение дочери иногда даже считалось проклятием. Я
слышала об одной бедной семье, утопившей новорожденного ребенка-девочку. В
нашем земледельческом обществе на дочерей смотрели как на обузу. Маленькая