"Евсей Цейтлин. Долгие беседы в ожидании счастливой смерти " - читать интересную книгу автора

Вот и отца, фабриканта, й делает - в своих устных рассказах - гораздо
богаче, чем тот был на самом деле.
А может, ему кажется: так эффектнее, контрастнее, что ли, выглядит его
сегодняшнее кредо: "Ничего уже мне в жизни не надо".
________________________
РАЗГОВОР С ИИСУСОМ ХРИСТОМ. 11 ноября 92 г.
- ...Я говорил с Христом два часа. Писал монолог для своей пьесы.
Уточняю:
- О чем именно беседовали?
- Вы ведь знаете меня - угадайте...
- Наверное, о том, что тяжелее: любить или быть любимым, просить
прощения или его принимать.
- Угадали! Почти угадали. Мы говорили о том, нужна ли вообще любовь,
может ли она изменить человека. Не совершил ли ошибку Христос, поставив
любовь в центр своего учения.
______________________
Не знаю, есть ли где-нибудь в его архиве заметки с таким определением
собственного призвания:
"ДРАМАТУРГИЯ - СУТЬ МОЕЙ ЖИЗНИ. Я нашел себя в ней. Растворился. Диалог
для меня - универсальный способ бытия. К сожалению, я нашел себя поздно.
Кроме того, я никогда по-настоящему не был советским драматургом. Потому
приходилось изворачиваться, говорить со зрителем намеками. Иногда это было
даже на пользу пьесе. Но нет, далеко не всегда..." (Из разговора за ужином,
15 ноября 92 г.)
_______________________
Признается: нередко он как бы составляет "сценарий" своих отношений с
тем или иным человеком. В "сценариях" й обычно много неожиданностей ("так
интереснее").
Время от времени я думаю: а что ожидает в его планах меня?
________________________
Не сомневаюсь: он хотел бы прожить множество жизней. Причем прожить
по-разному. Не этой ли цели служит, в конце концов, его "ТЕАТР ОДНОГО
АКТЕРА"?
Вечером (12 декабря 1991 года. - Е.Ц.) застаю у него фотографа, который
должен сделать серию снимков й для какого-то журнала.
На бархатную скатерть, на красивый старинный столик, водружен альбом с
фотографиями. Зачем их сейчас, перед съемками, пересматривать?
"А как же! Чтобы не было повторов. Вдруг та или иная поза уже
использовалась мной раньше? Знаете, я люблю сам режиссировать, когда
приходит фотограф!"
И вот, втроем, перелистываем страницы альбома.
...Глаза й на снимке полны иронии. Поперек лба - две резкие тени. Черт?
Кого же он искушает? Свое второе "я"?
Дедушка и внучка. Он лучится добротой. Почти "рождественский" снимок.
Пятидесятые годы. й - за письменным столом. На его голове - еще пышная
шевелюра волос. Он подтянут и оптимистичен. Советский писатель, озабоченный
проблемами соцреализма.
Городской рынок. Тоже символ людского мира. Человек, вдруг
остановившийся среди спешащей толпы. В одной руке - трость, в другой -
большой конверт. Фон: огромные связки фруктов.