"Владимир Царицын. Его турецкий роман " - читать интересную книгу автора

похожих на половинки футбольного мяча не вызывал у Пругова сексуального
восторга. Силикон хорош, считал он, когда женщина в лифчике и когда она
стоит или сидит, а когда без оного, да еще и лежит - груди кажутся мертвыми.
Вообще, лежаки с обнаженными "красотками" напоминали ему ряды каталок в
морге, куда он с Гришкой Иваницким заглянул как-то в порядке приобретения
необходимых для очередного романа впечатлений. Всегда, проходя мимо
бассейна, Пругов старался не смотреть на лежаки и как можно быстрее
проскочить это место, вызывающее у него столь неприятные ассоциации.
Обеденное время европейцы обычно пропускали, компенсируя не съеденный
обед пастой, пиццей, омлетом и гектолитрами вина и пива из снэк-бара,
расположенного тут же, рядом с бассейном.
Получив избыточную дозу солнечной радиации, возвращались в номера и
вылезали на свет божий только к вечеру. Вот тогда и начиналась у них
активная жизнь. Сначала они часа два-три сидели в ресторане, поглощая море
всевозможных продуктов со щедрого турецко-шведского стола. Ели много, а пили
умеренно, оставляя место на потом. "Потом" начиналось практически следом за
посещением ресторана. Объединившись в компании, шли в бар. Играли в карты,
пили, очень громко разговаривали, а хохотали совсем громко и неприлично.
После бара, прихватив спиртное, гурьбой шли в номера и продолжали там свое
веселье.
На следующий день все повторялось...

Пругов оттащил лежак в тень сплетенного из лозы зонтика и, раздевшись,
вошел в море. Вода еще не прогрелась с ночи и была прохладной. Прохладной,
но не холодной. Пругов нырнул, ощутив, как по спине, рукам, ногам - по всему
телу - пробежали и одновременно взорвались мириады воздушных пузырьков.
Вынырнув, он тряхнул головой и вспомнил Вованово: "Ух! Класс!" и повторил
эти слова вслух: "Ух!
Класс!" И как-то воровато и смущенно огляделся - не слышал ли кто?
Но на пляже было мало людей, а там где он стоял по пояс в воде, вообще
никого не было.
Заплывать далеко почему-то не хотелось; Пругов минут пять поплавал
вдоль берега и, выйдя из воды, направился к лежаку.
Придвинув поближе глиняный горшок-пепельницу, он закурил первую
утреннюю сигарету. Пругов много курил и пока бросать не собирался, но здесь,
на отдыхе, взял за правило - натощак не курить и как можно дольше оттягивать
момент, когда он вдохнет первую порцию дыма.
Первая сигарета всегда казалась самой вкусной. Правда, вторую сигарету
Пругов закуривал буквально минут через десять, потому что одной оказывалось
мало. Организм, зависимый от никотина требовал интоксикации.
Оказалось, что лежать на лежаке, да еще в тенечке, совсем не жарко -
жар солнечных лучей компенсировался утренним морским бризом, холодящим кожу,
покрытую капельками воды. Пругов лежал, курил и наслаждался покоем и
относительной тишиной. Он смотрел на море.
Вдали из туманной утренней дымки проступали контуры греческого острова
Самос. Море было совершенно спокойным, только у берега, метрах в десяти от
него возникали низкие длинные барашки, и волны, выдерживая четкий интервал,
накатывали на берег, лениво шурша мелкой прибрежной галькой. Под звуки моря
Пругов задремал.