"Владимир Царицын. Вкус коньяка " - читать интересную книгу автора

Не они, так воришки все лозы пообдерут. Я же урожай почти не снимаю. Так,
растет для красоты...
Что еще? Да! Банда у нас дачная объявилась. Бомжи, наверное. Цветной
металл воруют. Вилки, ложки алюминиевые тащат...
Я разговаривал с Зоей, понимая, что это я уже рассказывал.
Говорил и старался не смотреть ей в глаза. Но решился все-таки.
Взгляд Зоиных глаз был чуть-чуть насмешливым.
- Ну, чего уж там, - признался я жене, - знаешь ведь все. Про нас с
Анной. Оправдываться не буду, сегодня опять разговаривали и... ну, в общем,
как на женщину, я на нее сегодня посмотрел. Нет, не думай, ничего такого...,
я тебя не предам. Ты всегда будешь у меня единственной. Ведь тебя никем
заменить нельзя. Да и не нужно мне этого. Правда.
Мне показалось, что выражение Зоиного лица слегка изменилось, насмешка
исчезла. Улыбается, но без насмешки, счастливо.
- А может, мне рядом с тобой лечь? - спросил я. - Может, есть там что?
Там, где ты? Может, тогда я просто не разглядел? Не увидел?
Ответь, Зоинька. Ответь, единственная моя!
Зоя молчала. Молчала и по-прежнему улыбалась. Вот и пойми! Она и при
жизни была не очень-то разговорчивой. Молчит, и думай, что хочешь, угадывай
ее ответ.
- Устал я. Одиноко мне. Ты там, я здесь. Разве можно вот так... десять
лет порознь? Знать бы, что встретимся на том свете, не стал бы резину
тянуть. Знать бы... Помнишь, в командировки уезжал. На неделю, на месяц. Мне
эти разлуки вечностью казались. А тут - десять лет! Ну, что молчишь? Опять
молчишь... Эх, знать бы...
Я сгреб опавшие листья с могил в полиэтиленовый мешок, унес на свалку.
Потом тряпицей, смоченной "карачинкой", протер портреты сына, невестки и
годовалой Лизоньки. Хоть и чисто все с виду, но пыли налетело. Протирая
Зоино изображение, невольно залюбовался им.
Мастер был хороший. Выбивая Зоин портрет на черном камне, перенося
изображение с фотографии, он не схалтурил, смог передать то самое выражение
ее лица, которое я знал и помнил, которое любил и которое было на
фотографии. Это была моя любимая фотография. Как всегда, я подловил Зою
неожиданно. На Этой фотографии моей жене тридцать лет.
Почему-то я всегда помню ее тридцатилетней, хотя мы с Зоей с одного
года и теперь ей столько же, сколько мне - шестьдесят. А когда упал и
разбился этот самолет, в котором они с Мишкой, Светланой и
Лизонькой летели из Иркутска, возвращаясь из гостей от Светланиных
родителей, ей было пятьдесят. Но помню я ее всегда только тридцатилетней.
Высокая, яркая, красивая. Она не была болтушкой.
Может, поэтому мы так понимали друг друга? Без слов. Я всегда знал,
хорошо ей или плохо. А Зоя, тут и говорить нечего, она знала меня, как
облупленного. Иногда, я только подумаю, а она говорит слова, которые я
сказать хотел. И наоборот - я скажу что-то, а она мне:
"Только что хотела тебе сказать именно это". Часто одновременно
произносили одну и ту же фразу. Скажем одно и то же и расхохочемся.
Но вообще Зоя редко смеялась, только улыбалась. Нежно, с любовью, как
на той фотографии...

*5.*