"Александр Рудольфович Трушнович. Воспоминания корниловца (1914-1934) " - читать интересную книгу автора

Вечером меня с довольным лицом принял генерал, начальник штаба корпуса.
Он сказал, что австрийцы действительно перешли у Залещиков в наступление.
Русские их ждали, дали двум дивизиям переправиться через Днестр, а затем
артиллерийским огнем разрушили понтонные мосты. Большая часть этих дивизий
уже движется в Бучач в лагеря военнопленных. Вошел высокий генерал, перед
которым начальник штаба корпуса встал. Генерал благодарил меня за службу,
оказанную Русской армии.

Кто мог тогда подумать, что мы еще встретимся в другой обстановке? Это
был генерал Зайончковский, будущий командующий корпуса, в состав которого
вошла Сербская добровольческая дивизия.

Когда генерал ушел, я попросил начальника штаба помочь мне как можно
скорее попасть в славянскую армию. Он немного смущенно объяснил, что вопрос
о славянской армии еще не решен, что ее пока не существует. Видя мою печаль,
он поспешил сказать, что есть возможность попасть в Сербскую армию. Я тут же
согласился. Начальник штаба сам написал от моего имени заявление,
присоединив к нему рекомендацию от командования, но предупредил, что
придется довольно долго ждать: две-три недели.

Утром на меня надели чиновничью шинель и фуражку, чтобы не привлекать
внимания, и на легковом автомобиле в сопровождении офицера повезли в штаб
армии. Дорога поднималась на холм, на котором колыхались волны пшеницы. С
холма было видно, как эти волны растекаются все дальше и дальше. Близко
настоящая Россия.

Офицер молчал, и я был этому рад. Мысли мои были на Дрине и на Дунае,
где сербский народе королем Петром и престолонаследником Александром своим
мужеством и любовью к родине вписывал одну из блестящих страниц в историю
Сербии. Но несчастная наша славянская история и здесь наложила свою пагубную
печать. Между сербами и болгарами была непримиримая вражда из-за лежавшей
между ними Македонии, тоже славянской, но не считавшей себя ни болгарской,
ни сербской.

Гусятин. Замок. Штаб армии. Днем я написал прокламацию на словенском
языке. Говорили, что потом ее разбросали русские самолеты.

Под вечер мимо окон проходила с песнями русская пехота. Солдаты были
просто, но хорошо одеты, над ними лес штыков. Песни, еще мне незнакомые,
произвели сильное впечатление. Ни у одной армии в мире нет таких песен. В
них и красота, и славянское благозвучие, и вековая традиция Русской армии, и
ритм мужественных воинов великого народа.

Я любовался обмундированием. Простая, защитного цвета рубаха без
многочисленных пуговиц, карманов и всяческих знаков, сапоги, а не обмотки.
Не сгибаясь, как вьючные животные, под тяжестью ранцев, шли русские солдаты.
И еще тверже стала вера в Россию, в ее могущество. Даст она армии снаряды,
справится с немцами, станет несокрушимой.