"Далия Трускиновская. Корзинка с бриллиантами" - читать интересную книгу автора

скатать помогу. А ты шей оголовье. А то уедешь в воскресенье, так оно и
останется недошитое.
- Уеду, как же! - буркнула Любаня. - А если они до воскресенья не
найдут эти побрякушки? Куда я, к чертям, поеду? А у Колесниковых в следующую
пятницу программа открывается! Вот не дождутся они меня, возьмут другого
ассистента - что я тогда делать буду?
- Останешься с Гавриловым. Он же все равно другого конюха еще не нашел.
Я сама объявление в газету давала - пришел какой-то шизофреник...
- Знаю, сама выпроваживала. А с Гавриловым не останусь. Лучше с голоду
подыхать. Лучше я вообще из системы уйду.
Уйти из системы - это было серьезно. В цирковой системе Любаню
поставили на очередь, и через несколько лет она уже должна была получить
квартиру. А куда она без квартиры, да еще с ребенком? Под забор, что ли?
- Ну, вы уже столько лет ругаетесь, еще годик погрызетесь, - успокоила
я и подумала, что вот Любаня смоется от Гаврилова, которого вдруг так крепко
возненавидела, и через месяц забудет всю грызню, а я куда из дому смоюсь? Не
писать же заявление - мол, прошу уволить из семьи по собственному желанию...
У меня моя домашняя грызня - навечно.
- Хватит, - твердо сказала Любаня. - Пусть ищет другую дуру.
Не знаю, почему, но в цирке служащими по уходу за животными работают в
основном женщины. Я имею в виду - конюхами. Просто эта должность в
документах так заковыристо называется. И мы занялись бинтами.

* * *

Весь вечер я провела в цирке. Я ждала, когда же наконец Кремовская
скажет, что коробка с драгоценностями нашлась. Эту коробку вполне могли ей
подбросить с шести до семи, пока все в буфете. Опять же, в это время и
Любаня в буфете, а я неотлучно при Любане. Я даже Эдика поймала, и он стоял
при нас, чтобы в случае чего подтвердить - Любаня не бегала на второй этаж.
Она вообще там появляется очень редко - если на конюшне чепе и нужно позвать
Гаврилова. А чепе, кстати, и в этот вечер назревало - Любаня долго ходила
вокруг Борьки и щупала ему живот. Конечно, ворчала на Гаврилова, который
погубит хорошую лошадь. Борька меланхолично все это слушал и даже не
попрошайничал.
Пришел Гаврилов, уже в синих джинсах и гусарских сапогах, но с
доломаном через плечо. Я понимаю, ему жарко, но лосины у него - на грязных
белых подтяжках, и это отвратительно. Наверно, я отошла в сторону главным
образом из-за этих подтяжек, а не потому, что Гаврилов мог меня обругать.
- Погоняй лучше кляч! - крикнула мне Люба. - Погонялка вон там, на
стене, на гвоздике!
Я и так знаю, где погонялка - рядом с огнетушителем. Вообще это такая
процедура, которую увидишь только в цирке. Берется погонялка, это такой
кнут, и ею осторожно пощелкиваешь лошадей по пузу, приговаривая:
- Гуляй, Борька! Гуляй, Санька! Гуляй, Хрюшка!
Кони топчутся, поводят боками, тужатся - они знают, что от них
требуется. Они должны сходить на горшок, чтобы потом, во время
представления, не оскандалиться в манеже. Когда они "погуляют", нужно
похвалить, угостить морковкой и, конечно, убрать навоз.
Командуя лошадьми, я видела вход в зверинец.