"Далия Трускиновская. Чумная экспедиция ("Архаровцы" #1)" - читать интересную книгу автора

Далее произошла вещь обычная - когда чума в январе семьдесят первого
объявилась на Большом суконном дворе, что у Каменного моста на Софийской
набережной, начальство, не желавшее упреков в фантазерстве, понадеялось на
русское "авось" - никому не рапортовали, умерших хоронили тайно, по ночам,
не ввели карантина и полагали, что обойдется. Но мастеровые с суконного
двора стали с перепугу разбегаться по домам и разнесли чуму по всей Москве.
К сентябрю 1771 года насчитывалось более ста тысяч покойников.


* * *

Девятнадцатого сентября 1771 года Николай Петрович Архаров собрался
наконец к портному - забирать новый мундир. Был он на сей раз достаточно
привередлив, но не потому, что знал толк в хорошей одежде, а просто видел:
ему хотят всучить, кроме всего прочего, черные полотняные штиблеты, боковые
пуговицы на которых приделаны криво, и потому штиблеты морщат, должны же
сидеть внатяжку, облегая икры, как собственная кожа. Да и рукава были вшиты
как-то неловко. Он задержался у портного довольно долго - пока тот наконец
не сказал честно, что все возможное совершил и лучшим этот мундир сделать не
может.
Того же числа юный Левушка Тучков с утра принарядился, заставил себя
причесать в три букли, извел коробку пудры, велел денщику пристегнуть новые
модные пряжки к башмакам и исчез. Кому-то обмолвился, что прибыла-де в
Петербург матушка с сестрицами, надобно делать визиты.
Того же числа немолодой преображенец Иван Бредихин-второй поехал
совещаться со свахой. Он крепко задумывался об отставке и женитьбе, но
жениться хотел с умом, взять хорошее приданое, и рассудил, что нужна ему
вдова, можно купеческого рода, с хорошим приданым и одним младенцем.
Бредихину не хотелось на старости лет связываться с бесплодной дурой - когда
еще обнаружится то бесплодие и сколько будет хлопот, чтобы развестись! Он же
собирался заводить детей.
Того же числа тридцатилетний красавец Артамон Медведев с утра даже не
показался на плацу - спал блаженным сном. Накануне уехал в Ревель муж
проказницы Лизаньки Шептуновой, и Лизанька в собрании дала долгожданный
знак - держала сложенный веер стрелкой, нацеленной в избранника, что
означало: можете быть смелы и решительны. А дабы Медведев окончательно
уверовал в удачу, быстро указала веером на сердце и тут же его раскрыла. Сие
вкупе с улыбкой было целой фразой: люблю тебя, ты мой кумир! Опять же, и
мушка возле глаза, другая - на подбородке: "влюбленная" вкупе с "шалуньей".
В итоге кумир караулил под окном до полуночи, был впущен и неохотно выпущен
уже на рассвете.
Того же числа немолодой одинокий доктор Матвей Ильич Воробьев
спозаранку принялся помирать. Он выходил потихоньку из многодневного запоя,
страдал, пытался понять, которое ныне время года, и стучал в стену к соседу,
мебельщику Дрягину, чтобы Дрягин прислал мальчишку с ковшом огуречного
рассола - не в первый раз, знает уже, что означает подобный стук! Потом
Матвей затеял добраться до преображенцев, коих общим приятелем он был, и
перехватить несколько в долг - когда он не пил, то был толковым доктором и
имел денежных пациентов.
Такой вот спервоначалу выдался денек не лучше и не хуже иных. Он и