"Андрей Трушкин. Банда во временное пользование " - читать интересную книгу автора

темпераментную музыку, маханул всю композицию за один присест, а потом вдруг
начал играть ее с самого начала. Гоша, словно баскетбольный тренер, делал
мальчишке знаки, что пьесу он уже закончил и может уходить, но исполнитель,
видимо, так разволновался, что не желал ничего видеть. Пальцы его привычно
бегали по кнопочкам, слушатели благосклонно внимали. Когда мальчик поехал по
молдавенеске в третий раз, Гоша выскочил из-за кулис, в каком-то
полусогнутом состоянии, словно под артобстрелом, подбежал к пятикласснику и
принялся вытаскивать из-под него стул. Совсем ошалевший мальчишка, у
которого руки были заняты, а потому отбиваться ими он не мог, обхватил ножки
стула ногами и слезать с него не намеревался. Ситуацию спасла публика, в
третий раз прослушавшая молдавенеску и устроившая исполнителю бурную овацию.
Попросту говоря, баяниста захлопали. Гоше тем временем удалось наконец
освободить стул. Взмыленный преподаватель вместе с баянистом поклонился в
сторону публики и потащил лихого музыканта прочь со сцены.

Как это все было ни забавно, Мишкины мысли в это время ходили далеко. В
данный момент он обмозговывал, как и когда он будет исправлять двойку по
сольфеджио, которой его наградила Ираида Мокровкина.

- Смотри! - вдруг потянул его за рукав Валерка. - Она здесь.

- Кто? Ираида? - ошеломленно отреагировал Мишка.

- Ну если ты в Мокровкину влюбился, тогда да, - захихикал Валерка. -
Нет, не Ираида, Катька! Смотри! Сидит в четвертом ряду справа.

Мишка пригляделся. Да, действительно, это была Катя. Но что ей было
нужно на этом, в общем-то, рядовом концерте? Увы, ничего другого, кроме как
то, что Катька пришла полюбоваться своим мальчиком, Мишке в голову не
пришло. На землю его вернул Валерка, помахав под носом у друга программкой:

- Твой номер скоро! Ты о чем думаешь, Паганини недорезанный?

Да, тут следовало думать о музыке и только о музыке. Пьеса Мишке
досталась совсем не легкая. Одни восьмые - ив таком темпе... Если бы играть
это на рояле, никаких бы проблем не было. Но труба - инструмент особый.

Вздыхая тяжело груженным ишаком, которого с утра пораньше навьючили
тюками и погнали на базар, Мишка отправился за кулисы. Он достал из кофра
трубу, пощелкал клапанами. Вроде все было в порядке. Он вспомнил, сколько
раз он репетировал и сколько раз у него получилось сыграть пьесу без ошибок.
Значит, получится и на этот раз.

Пока перед ним стрекотала медиатором по струнам домристка, Мишка
облокотился на какую-то древнегреческую статую, оставшуюся, вероятно, от
спектакля на античную тему, и задумался о своем. Наконец объявили и его
номер. Мишка уверенным шагом подошел к микрофону, поправил его, как надо,
выдохнул из себя воздух, вдохнул, поднял трубу к губам и заиграл.

Играл он хорошо, да что там хорошо - просто блестяще! Об этом