"Николай Валентинович Трус(сост). Символика тюрем ("Энциклопедия преступлений и катастроф") " - читать интересную книгу автора

грязь сантиметров пятнадцать, и вот один паренек, из жалости ко мне, дал
отличные лыжные сапоги: "Поноси, Михалыч...". Их у меня украли в ту же
ночь... Или вот прапорщики из охраны, когда на тебя глядит такое красное с
перепоя мурло: "Ну чо, морда очкастая, вали, дед, проходи давай..." - и
пятерней тебе в лицо. Это было очень тяжело.
- Вы ничего не сказали об унижении. Это очень неприятно вспоминать?
- Прежде всего унижало то, что люди сочли тебя достойным такого
существования... С дрожью вспоминаю о вшах. Впервые я познакомился с ними в
детском саду в блокаду, но это было в 1942 году. И вдруг в камере - по мне
ползут... И все это приводило к возмущению: как, за что сюда попал? В эту
унижающую обстановку, где приходится терпеть то, что видишь...
- А вас вообще тюрьма и зона, как вы считаете, сильно изменили?
- Я всегда людям верил, надо мной все посмеивались: "Нельзя же быть
таким доверчивым". У тестя про меня даже слово было - "доверчистый". И
случалось, на зоне меня обманывали самым беспощадным образом. И вот теперь,
как это ни прискорбно, я стал людям доверять меньше. Хотя и бояться их стал
тоже меньше, ведь раньше я был довольно из трусоватого десятка ученых. И
еще, знаете, я понял, что нет людей отпетых. Самый последний негодяй
какой-нибудь, только что истязал кого-то, и вдруг вынимает альбом с
фотографиями (а это на зоне святая святых), и вот у него уже и слезы на
глазах. У меня исчеа черно-белый подход к людям.
- И последнее. Если б сегодня какой-то человек, попавший в тюрьму,
обратился к вам, что бы вы ему сказали?
- Я сказал бы: надо бороться, надо найти те формы существования,
которые позволят выжить. Вопрос выживания и вопрос преодоления страха - это
главное. Решить это никогда до конца не удается, потому что нет за колючей
проволокой такого состояния, когда ты в абсолютной безопасности и ничего не
боишься. Но если и в какой-то степени эти задачи решены, то можно
осуществлять свои планы. Как доказать то, что ты не виновен? Я делал все
возможное в условиях зоны, чтобы надзорные инстанции задумались над моей
судьбой. Были надзорные жалобы, работа с документами, работа с адвокатами и
письма, письма, письма... Все это страшно сложно, но в итоге мне возвратили
профессорское звание, докторскую степень, сняли судимость. Вернут ли
член-корра? По здравому смыслу, должны. Я борюсь. Это интервью - тоже часть
борьбы. Хотя это, наверное, не надо записывать?..


ДУБАРЬ

Унылый звон "цынги", куска рельса, подвешенного на углу лагерной вахты,
слабо донесся сквозь бревенчатые стены барака и толстый слой льда на его
оконцах. Старик дневальный с трудом поднялся со своего чурбака перед
железной печкой и поплелся между нарами, постукивая по ним кочергой:
"Подъем, подъем, мужики!"
Каждый, кому с крайним нежеланием приходилось подниматься спозаранку,
знает, что после такого вставания можно довольно долго двигаться, что-то
делать, даже произносить более или менее осмысленные фразы и всё-таки еще не
проснуться окончательно. В лагере такое состояние повторяется изо дня в
день, каждое утро и на протяжении многих лет. В результате вырабатывается
еще одна особенность каторжанской психики, во многом и так отличной от