"Александр Трубников. Рыцарский долг " - читать интересную книгу автора

тамплиерское командорство, пользовался одновременно и доброй, и дурной
репутацией. Из рассказов брата Серпена Жак знал, что хозяин этого места,
Аббас, был человек неизвестного происхождения и вероисповедания. Одни
говорили, что он бывший тамплиерский туркопол,[5] по выслуге лет ушедший на
покой, другие, - что это принявший ислам нормандский рыцарь, долгие годы
возглавлявший разбойничью шайку, которая держала в страхе южные пограничные
земли. Правда это или нет, выяснить было невозможно: все лицо его было
покрыто шрамами, и никто ни разу не видел, как и кому этот человек молится.
Для пилигримов, незнакомых с Востоком, его постоялый двор легко мог стать
местом последнего приюта - чужак здесь считался законной добычей. Зато любой
вооруженный человек, живущий в Палестине - неважно, франк или сарацин, -
заплатив за постой, мог чувствовать себя в полной безопасности. Аббас
немедленно пресекал любые попытки обнажить оружие и в отношении дел своих
гостей был нем как рыба. Зная о странном кодексе хозяина, многие местные
владетели - и христиане, и мусульмане - часто приезжали сюда на тайные
переговоры.
Аббас был предупрежден о приезде большого отряда. Едва последний
всадник очутился внутри, безмолвные слуги затворили мощные ворота с хорошо
смазанными петлями и задвинули тяжелый, окованный медью засов.
Сен-Жермен отправился лично проследить за тем, как рыцари, сержанты и
оруженосцы переодеваются в приготовленное платье, превращаясь в простых
наемников и слуг, а мастер Григ, Жак и Робер занялись пленником.
Киликиец вытянул из ножен острый, словно бритва, кинжал и уверенным
движением разрезал у студиозуса брэ[6] от завязок и до самого пояса.
- К счастью, перелом закрытый, - покачал головой киликиец, - достаточно
будет наложить шину, и через пару-тройку недель все срастется. Подержите-ка
его, чтобы не дергался, - обратился он к стоящему рядом Роберу.
Рыцарь взял студента за плечи, мастер Григ схватился за ногу и начал
вправлять сломанную кость. Каранзано вскрикнул от боли, раскрыл глаза и
обвел присутствующих мутным взглядом.
- Стало быть, гностики все наврали, и ад все-таки существует, -
пробормотал он, поднимая голову. - Кто вы такие, друзья мои? Христианские
черти или мусульманские джинны?
- Не расстраивайся, Николо, - ответил де Мерлан. - Я не знаю, кто такие
гностики, но они определенно не врут, потому что мы не черти или джинны, а
добрые христиане и, мало того, твои старые друзья.
- Вот те на, - широко раскрыл глаза окончательно пришедший в себя
флорентинец. - Скакал, поскользнулся, очнулся - на ноге деревяшка привязана,
а вокруг злейшие друзья его величества императора. Значит, насколько я
разбираюсь в политике Иерусалимского королевства, теперь меня ожидает допрос
с пристрастием с последующим отпущением грехов при помощи мизерикордии?[7]
- Стали бы мы тебя за собой волочить и ногу твою обихаживать! -
обиделся де Мерлан. - Поживешь пока, не дрейфь. Зачем скакал посреди ночи в
Рикорданский замок, можешь не рассказывать, и так понятно. Ответь лишь, кто
тебя послал, - бальи, граф Томмазо?
Николо обреченно кивнул.
- Вот и ладно, - Робер, подмигнув незаметно Жаку, продолжил
ненавязчивый допрос: - И что, по-твоему, теперь должен делать император,
пошлет ли он за нами погоню?
- Он не будет рассеивать свое войско и так невеликое, - покачал головой