"Николай Трублаини. Лахтак (Роман) (прикл. на море)" - читать интересную книгу автора

карту того моря, по которому они плыли. Это был почти чистый лист бумаги с
едва намеченными пунктиром контурами берега на юге и западе. Несколько
цифр в южной части моря показывали, как мало пароходов посетили это море.
В северной же его части не плавал никто. Карта побережья показывала, что
оно совершенно безлюдно и почти не исследовано. Никто как следует не знал
течений моря Лаптевых и его ледового режима. Только в его южной части были
кое-где измерены глубины. Вот об этом и разговаривал со своими помощниками
Кар.
На мостике, в рулевой рубке, Соломин не спускал глаз с компаса и с
линии курса, которая указывала почти прямо на восток.
Это льды с правого борта заставили их взять такой курс.
- Лена и Хатанга, - говорил гидролог, - вливают в море Лаптевых много
теплой воды, текущей с юга. Это дает основание предполагать, что ледовый
режим южной части этого моря не так суров, как, скажем, в
Восточно-Сибирском море и даже соответствующей части Карского. Впрочем,
никто не может сказать точно, на сколько повышают температуру моря воды
этих рек. Научные экспедиции этого моря еще не изучали. Это большой пробел
в гидрологии Полярного бассейна.
- Снова завел свое! - усмехнулся Лейте. - Ему таки хочется зимовать в
этом проклятом море.
- Мне - да, но я совсем не хочу, чтобы вы, дорогой Лейте...
Запара не кончил. Его прервал удар парохода обо что-то такое, от чего
все судно содрогнулось и задрожало. Как вихрь вылетел Кар из штурманской
рубки. За ним, позабыв шапку и рукавицы, выскочил Лейте. За Лейте бежал
Запара. Штурман прыгнул к телеграфу и приказал: "Стоп!"
- Лево руля! - кричал рулевому Кар, перегибаясь через борт и
всматриваясь в темноту перед носом парохода, где что-то серело.
Кар немного успокоился: это была льдина, а не мель или подводный
камень. Как ни была она велика, но "Лахтак", ударившись о нее на тихом
ходу, не мог причинить себе большого вреда.
Лейте с Вершометом уже стояли на носу. Они осматривали льдину и
проверяли, нет ли повреждений.
- Нет, удар был мягкий, - сказал Соломин, понимая волнение Кара.
Торба уже остановил машину. Все стихло: не дрожала палуба, не
волновали воду лопасти винта за кормой. На море тоже стояла тишина, и
только перегнувшись через борт, можно было услышать, как тихо-тихо вода
плескалась о льдину.
- С востока тоже льдина, - сказал Кар.
По его приказу рулевой круто повернул влево, на северо-восток, и
Торба снова пустил в ход машину.
Кар искал в темноте чистую воду. Но через двадцать минут "Лахтак"
снова наткнулся на льдину. Тогда остановили машину и решили ждать утра.
Немного подумав, Кар поручил вахту Запаре и лег спать. Он уже несколько
ночей или совсем не спал, или спал по два-три часа. Запара приказал и
Соломину идти спать. Матрос тоже переутомился за эти дни. Но он не пошел
спать в кубрик, а, постелив около штурвала тулуп, лег на него, укрылся
другим тулупом и, шутливо бросив Запаре: "Буду спать на боевом посту", -
захрапел.
Запара пожелал матросу спокойной ночи и медленно зашагал по мостику
от левого борта к правому и назад - от зеленого фонаря к красному. Эти