"Анри Труаия. Снег в трауре " - читать интересную книгу автора

над землей на четырех сваях от набегов крыс и лесных мышей. Внутри амбара
хранились запасы сушеного мяса, овса, ржи, старая одежда умерших, новая
одежда живых и целая куча незаменимого старья.
Над домом, со стороны гор, возвышалась дамба из крупных валунов,
закрывающая жилье от лавин. Беда всегда приходила с этой стороны. По
привычке, прежде чем войти в дом, Исай взглянул на подпирающие небо
гранитные пики. Красный слепящий солнечный луч скользнул по низине и
отступил к вершинам гор. Над снежным куполом плыла большая огненная туча. А
внизу, в расщелины между камнями, спустились сумерки. Блестящие нити
водопадов обернулись седыми прядями. Серебристые лезвия ледника теряли
отточенность и яркость и превращались в ровное тусклое месиво. Леса у его
подножия наполнялись ночной тьмой, расплывались очертания альпийских лугов,
заросшие травой валуны напоминали круглые понурые лбы. Исай покачал
головой:
"Да, плохи дела в горах.., погода портится..."
Он открыл дверь. Овцы, толкаясь, побежали в хлев. Он заранее
приготовил им подстилку из еловых веток и сухих березовых листьев, до краев
наполнил сеном ясли, поменял на заре перед уходом воду. Теплая душистая
полутьма приняла дрожащих от усталости странниц. Две козы, стоявшие в
глубине, срывающимися голосами заспорили с этой ордой, вторгшейся в их
владения после шести месяцев отсутствия. Ягнята, родившиеся в горах и не
знавшие обычаев оседлой жизни, натыкались на стены, блеяли от страха и
жались к бокам матерей.
- Да, угомонитесь вы! - смеясь, прикрикнул на них Исай. - Всем места
хватит!
Раньше всего надо было подоить коз. Вымя у них отяжелело. Он подставил
деревянное ведро и потянул за сосцы. Из-под грубых пальцев потекло белое
пенистое молоко.
Потом он толкнул дверцу с большими щелями, отделявшую хлев от кухни, и
поставил полное ведро на стол. Свет проникал в большую комнату через
маленькое квадратное окошко с деревянным переплетом и расширяющийся книзу
дымоход, выходивший прямо на крышу и наполовину прикрытый заслонкой.
Изнутри дымоход почернел от сажи. Внизу под ним располагался камин: он
состоял из чугунной плиты, положенной на каменное полое основание. Над
камином, на самодельной вешалке из корявого сука с растопыренными ветками,
сушилось белье.
Между потолочными балками пробивались пучки соломы. Из погреба тянуло
грибами и кислым молоком. Исай выпил стакан молока, развел огонь и поставил
на плиту кастрюлю с недоеденным супом. Ветром дым относило обратно в
комнату. Исай закашлялся и, ворча, потянул стержень, поворачивающий
заслонку. Поднялась черная пыль и мелким дождем посыпалась на камин.
Мало-помалу тяга становилась, воздух очистился, стало легче дышать. Тогда
Исай сел за стол и начал есть. Он глотал горячий суп и ни о чем не думал.
Его взгляд скользил по остановившемуся маятнику в высоком резном корпусе,
колченогому буфету, заставленному выщербленной посудой, настенному
календарю почтового ведомства, висевшему между двумя ледорубами и по
стоявшей у двери этажерке с семейными дневниками, старыми газетами,
чернильницей и словарем Марселена. Тьма стирала контуры предметов, так
успокаивающих его. Когда комната окончательно погрузилась в темноту, Исай
встал и зажег керосиновую лампу. В деревне уже провели электричество, но