"Лев Троцкий. Письма из ссылки " - читать интересную книгу автора

взгляда я никогда не вы-сказывал. Каждый отдельный человек, если он
чего-нибудь стоит, означает гирьку или даже целую гирю на весах классовой
борьбы. С Пятаковым мне приходилось разговаривать и спорить сотни раз, и в
компании, и с глазу на глаз. Уже


это одно свидетельствует, что я отнюдь не безразлично относился к
вопросу о том, будет ли Пятаков с нами или против нас. Но именно эти
многочисленные беседы и споры убедили меня в том, что мысль Пятакова - при
всех его способностях - совершенно лишена диалектической пружины и что в
характере его гораздо больше озорства, чем силы воли. Для меня было давно
ясно, что при первом испытании на "разрыв" сей материал не выдержит.
Очень меня огорчает, что Вам приходится отдавать такую значительную
часть времени чисто канцелярской работе. Вы ведь один из самых молодых среди
нас, и нынешнее вынужденное отстранение от настоящей работы очень и очень
следовало бы Вам использовать для теоретического самовооружения. Впрочем, в
этом совете, как видно из Вашего письма, Вы не нуждаетесь - а нуждаетесь Вы
в свободном времени, которое поедает у Вас канцелярия. Очень это обидно. То,
что в канцелярии у Вас накурено и душно, есть уже дополнительное безобразие
Я бы на Вашем месте обратился в исполком, или в партком, или в Рабкрин с
требованием не разглагольствовать о рационализациях вообще, а произвести
элементарнейшее улучшение, запретив курение в рабочем помещении и в рабочее
время.
Я Вам жаловался на неполучение иностранных газет, и Вы на это
откликнулись в Вашем письме. Но как раз со вчерашнего дня я стал понемногу
получать иностранные газеты, прежде всего от Раковского из Астрахани, но,
по-види-мому, также и из Москвы (я еще не разобрался как следует в почте
последних дней, так как пять дней пробыл в отсутствии).
Вы меня соблазняете каннскими утками, гусями и лебедями. Но я как раз
вчера вернулся с охоты на уток, гусей и лебедей. На охоту ездил я здесь с
сыном впервые, на реку Или, это верст за сто отсюда. Охота там очень
богатая, хотя мы выехали слишком рано, перелет только-только начинается. Но
главная беда в трудности физических условий охоты. В Илийске (это в 73
верстах отсюда) есть еще кой-какой кустарник, а дальше идет уже голая
солончаковая степь, на которой произрастает лишь полынок, а в затопляемых
местах - камыш. В этих местах обитают только киргизы, притом в большинстве
крайне бедные. Первая ночевка была у нас, правда, в избе местного
представителя "мясопродукта". Изба эта представляет собою подземелье, с чуть
поднимающимися над землей окошечками, мебели никакой, кроме кошмы. На полу в
18 кв. аршин опало нас 14 человек. Тут же в комнате помещался и очаг, на
котором кипятили грязную воду под чай. Второй ночлег был в киргизской


юрте, еще меньше размером, еще более грязной и еще более уплотненной. В
результате я вывез всего-навсего 14 уток, но зато гораздо большее количество
насекомых. Тем не менее я на днях думаю повторить поездку, так как первого
апреля охота уже заканчивается. Но на этот раз возьму со своих спутников
обязательство ночевать на вольном воздухе: это неизмеримо приятнее.
[Л. Троцкий] 17 марта 1928 г.
ПИСЬМО ГРЮНШТЕЙНАМ