"Анатолий Трофимов. Повесть о лейтенанте Пятницком (про войну)" - читать интересную книгу автора

командира взвода управления семидесятишестимиллиметровой батареи Романа
Владимировича Пятницкого.
Романа Владимировича... Так называет его в батарее один Степан Данилович
Торчмя, ординарец Будиловского - пожилой, неуклюжий разведчик. Да и не
совсем так, а лишь по отчеству - Владимирыч. Впрочем, по отчеству Торчмя
звал всех, начиная со взводных и кончая командиром полка. Остальные
пушкари, как и положено среди военных, обращались к Пятницкому - товарищ
лейтенант, а командир батареи еще проще - лейтенант.
Первые дни продувные бестии из разведотделения звали еще и детским именем
- Ромчик. Заглазно, конечно. Видно, из открыток матери почерпнули,
которые, как известно, может читать не только цензура. А они начинались
всегда неизменным: "Милый Ромчик!"
Узкий сводчатый подвал с затухающим запахом плесени и сушеных трав
освещался ужатой в горловине гильзой сорокапятки. Стиснутый в латунных
лягушачьих губах фитиль пламенился тремя язычками. Крайний, оранжевый,
самый длинный, заострялся удивительно белой, почти молочной струйкой,
которая в свою очередь источала не менее удивительную мазутно-темную
жилку. Эта черная нить лениво тянулась вверх, рвалась, расползалась
хлопьями копоти и оседала на шершавом, когда-то беленном корытообразном
потолке.
- Умываться будем, товарищ капитан? - вместо ответа на "Чего подскочил?"
спросил Пятницкий.
Будиловский повернулся к телефонисту. Тот примостился на ворохе соломы у
входа, телефонный эбонитовый аппарат стоял на чем-то напоминавшем детский
столик. Столик там или еще что, понять было трудно, поскольку застлан был
настенным матерчатым ковриком с изображением рогатых зверей, прыгавших по
фиолетовым скалам.
Молоденький, до глянца умытый и жизнерадостный телефонист Женя Савушкин
поспешно крутанул ручку аппарата, окликнул Астру и, когда Астра ответила,
бросил в трубку, подвешенную тесемкой к его маленькому розовому уху, до
предела понятные слова:
- На прорубь!
Будиловский и Пятницкий знали, что после этих слов все, кто бодрствовал,
станут еще бодрее, кто спал, мгновенно поднимется, кто забыл что-то
сделать вчера, примется делать сию минуту. Команда Жени Савушкина
ординарцу Степану Даниловичу Торчмя "На прорубь!" означала, что командир
встал и сейчас вместе с новеньким лейтенантом будет обливаться до пояса
обжигающе-студеной водой из речки, а потом осматривать хоть и невеликое,
но довольно мудреное хозяйство батареи, затаившейся на прямой наводке.
Обливание по утрам Роман Пятницкий принял безоговорочно, сразу, как прибыл
сюда "для прохождения дальнейшей службы". За первой процедурой Женя
Савушкин наблюдал с восторженным ожиданием интересного: вот сейчас
лейтенант стащит гимнастерку, Степан Данилович окатит его из ведра с
гуляющими там льдинками, и Женя услышит девичий визг. Но ожидаемое
удовольствие было испорчено с первого раза. Бугорчатые мышцы возле
лопаток, каменно обкатанные бицепсы лейтенанта заставили Женю уважительно
крякнуть. Степан Данилович тоже оценил эту картину: "Ничего, жилистый
Владимирыч".
Горячее тело парило, Роман мычал и шоркался полотенцем.
И остальные из взвода управления, кто откуда мог, наблюдали за