"Эльза Триоле. Душа " - читать интересную книгу автора

магазином Луиджи Петраччи и красильней. Деревянная лестница, никаких ковров,
три двери на каждой площадке и самые разномастные жильцы. Квартира семейства
Луазель была точно такая же, как и все прочие: перегородок много, места
мало. Семья состояла из госпожи Луазель, матери, ее сына Рене, его жены
Денизы (супруги работали на радио) и их четырех детей, в порядке появления
на сцену: Оливье, Миньоны (Маргарита), Кристо (Кристоф) и Малыша
(Поль-Луи-Амеде - в честь покойного дедушки). "Давно пора, - говаривал Рене
Луазель, - давно пора повесить на дверях дощечку с надписью "укомплектовано
и никаких прибавлений".
С тех пор как Малыш стал ходить без посторонней помощи, самые
упоительные часы он проводил на улице вместе со своими сверстниками; ребята
облюбовали для игр двор, примыкавший к мастерской Петраччи, откуда их никто
не гнал. Малыш первый из Луазелей проник в лавку Луиджи, а потом увязался за
Мишеттой и попал к Натали. Кристо пришел за ним и остался посмотреть, как
Натали рисует... Было это год назад, и с тех пор Кристоф стал одним из самых
усердных посетителей квартиры в нижнем этаже. Кристо был вдвое старше
Малыша - пять и десять лет - и поэтому уже не гонял с ребятами, ходил в
городскую школу на углу улицы Р., в ту самую, где когда-то учился Луиджи, -
все четверги и воскресенья, каждую свободную минуту проводил у Натали. Он ей
не мешал, интересовался всем, чем интересовалась она, наблюдал, как она
набрасывает эскизы для иллюстрированных серий, читал вместе с ней
исторические книги, смотрел картинки.
Ныне все их помыслы занимал "Игрок в шахматы". Тот самый "Игрок", о
котором говорилось во всех этих книгах, где были помещены его изображения, и
который, грязный, облезлый, сидел у Луиджи в подвале. С тех пор как Натали
начала изучать материалы, связанные с "Игроком", чтобы изобразить в рисунках
его историю, Кристо ходил смотреть на него каждый божий день. Он и сейчас
пришел на него посмотреть, но дверь в подвал оказалась запертой. Луиджи
куда-то ушел и унес с собой ключ.
Пристроившись у стола, Кристо, прихлебывая шоколад, разглядывал рисунки
Натали и молчал. Натали, занятая рисованием, вдруг заметила, что он молчит.
- Что ты сегодня такой мрачный, Кристо?
- Нервничаю, - пояснил Кристо, - у нас в доме целая драма. Ненавижу,
когда ругаются. Просто сил никаких нет.
Кристо разглядывал "рисунок № 3", изображавший внутренность ящика, за
которым сидел "Шахматист".
- Не люблю, когда орут... - продолжал он. - Миньона сцепилась с
бабусей. Мама заступилась за Миньону, Оливье - за бабушку. А тут еще явился
папа... Сначала он захохотал и крикнул: "Всех в кутузку!", но никто не
смеялся, тогда он решил их рассудить. Ха-ха! Ему же и попало! Зачем он
только лезет в их дела, я вот никогда не лезу. Не люблю я, когда ему
попадает.
У Кристо от носа к подбородку шли две тоненькие морщинки. Веки были
коричневые, будто сквозь их прозрачную пленку просвечивал темно-каштановый
зрачок, нежная кожа голубоватого оттенка, словно парижское снятое молоко.
Посадка головы и шея были как у лошади, закусившей удила, подбородок
квадратный - настоящий шахматный конь. Под рубашкой ходили острые лопатки,
коленки, икры, все было такое худенькое, такое тоненькое - сплошные кости,
маленькие руки тоже казались бескровными. Натали покачала головой.
- А ты витамины не забываешь принимать? Ну, молодец... Надо тебе на