"Юрий Трифонов. Голубиная гибель" - читать интересную книгу автора

работала в домработницах такая Даша, хроменькая, которая сейчас работает у
одного профессора в доме, где овощной магазин, и вот она, Мария
Алексеевна, однажды познакомилась с этой Дашей в химчистке, и та
порассказала ей всякого-разного про этих Моргуновых: сама, говорит,
колотит мужа почем зря, и он ей тоже не дает спуску. Каждую субботу у них
гости, выпивка, музыку на полную силу запускают, так, что соседи стучат в
стенку и жалуются. Так что, если она что скажет, можно и про нее сказать.
Можно эту Дашу в крайнем случае разыскать, она в доме, где овощной, ее там
каждый знает, она хроменькая, приметная.
Старушка Софья Леопольдовна тоже была возмущена и кипятилась:
- Какая наглость, вы подумайте! Я бы на вашем месте, Клавдия
Никифоровна, ей ответила хорошенько! На мой характер, я бы ей задала
перцу, нахалке этакой!
Сергей Иванович махнул рукой и ушел в комнату. В окно увидел, как по
двору идет Василий Потапович, направляясь к деревянному столу, врытому
подле забора, а за столом, в окружении мальчишек, уже сидят старик Колесов
и молодой парень Мишаня Жабин, игрок хитрый и прижимистый: собираются
воскресного козла забивать. Сергей Иванович играл обычно вечером, когда
сходились люди солидные, испытанные годами и злопамятные друг против друга
противники. Но сейчас, коли Василий Потапович нацелился играть, да и
старик Колесов тут, грех не выйти.
- Пойду, постучу до обеда, - сказал Сергей Иванович, выходя в коридор,
где Клавдия Никифоровна продолжала пустой разговор с женщинами. - Позовешь
тогда...
Прошло несколько дней, и Клавдия Никифоровна опять заметила, как
мальчишка в голубей стреляет. Только начала она ему выговаривать, как на
балконе появилась Моргунова в длинном, из блестящего китайского шелка
халате и, не говоря ни слова - раз! раз! раз! - отхлопала парня по рукам.
Тот в слезы, а Моргунова повернулась к Клавдии Никифоровне и пригрозила на
весь двор: если, мол, до завтра голубей не уберете, будете иметь дело с
домкомом.
Сергей Иванович, конечно, и не подумал голубей убирать. Да и куда их? В
шкаф? Суп из них варить? Тут, правда, про голубей на короткое время
забыли: за Борисом Евгеньевичем пришли ночью и увели. С понятыми. Шум был,
топот, разговоры, жильцы, конечно, проснулись, вышли в коридор. Агния
Николаевна стояла нечесаная, белая и смотрела дико, как пьяная, а старушка
Софья Леопольдовна кричала в голос. И только Маришка была спокойная,
зевала спросонья, Борис Евгеньевич держал ее на руках до двери. Жильцы с
ним прощались. Клавдия Никифоровна сказала:
- Да что ж это, Борис Евгеньевич?
А он посмотрел, улыбнулся:
- Разве не знаете, Клавдия Никифоровна, я же вчера человека убил!
Потом долго, часа два, Сергей Иванович и Клавдия Никифоровна не могли
заснуть, грели чайник на плитке, обсуждали шепотом: мог ли Борис
Евгеньевич человека убить? Вообще-то он был шутник, скорей всего пошутил.
Скорей всего в библиотеке что-нибудь допустил, может, ценные книги портил
или еще что.
Спустя день-другой после этого случая пришел член домкома Брыкин. Этого
Брыкина, полковника в отставке, все в доме хорошо знали: с утра до вечера
топтался он во дворе, следил за порядком, подгонял дворников или же сидел