"Эллестон Тревор. Полет "Феникса"" - читать интересную книгу автора

Белами стоял с полуприкрытыми глазами. Его грудь еще тяжело
вздымалась после стычки с Тракером. В уме складывались слова для
дневника: "Сегодня нас оставил Роб, и с ним Харрис. Не думаю, что мы
увидим их снова".
В тонких пальцах Тилни дрожала сигарета; у него не было сомнений
насчет того, что делать, - уходить или оставаться. Если те, двое,
выберутся, они сразу же отправят помощь, если же нет, спасение все равно
придет - ведь с воздуха легче заметить потерпевший аварию самолет, чем
две человеческие фигурки в пустыне. Он невольно дрожал от мысли, которая
сама шла на ум: "Господи, милый боже, пришли нам спасение..."
На лице Уотсона ярко блестели глаза. "Это собьет с него спесь - если
только он выберется оттуда". Мысленно он слал проклятия вслед своему
офицеру.
Один Стрингер оставался у левой гондолы самолета, где провел весь
прошедший день.
Наконец, переглядываясь, они двинулись в самолет.
- Теперь нас только десять, - тихо резюмировал Кроу.

Всю ночь под холодными звездами горели огни. И небо, и пустыня
молчали, и единственными звуками на огромном пространстве были те, что
шли от крепко спавших в обломках самолета людей.
Спать снаружи было слишком холодно, но когда первые лучи окрасили в
розовый цвет восточные склоны дюн, инея не оказалось, так как ночью роса
не выпала.
Едва солнце осветило машину, они проснулись и первым делом увидели
розовую продолговатость двери; от того, что им снились города, деревья и
все, без чего нет нормальной жизни, пробуждение сулило кошмар еще одного
дня; и сразу пришло на ум, что эта залитая солнцем дверь ведет в никуда.
Они продолжали лежать, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, снова
уснуть и погрузиться в мечту о том, как их находят. Тилни дрожал, в
который раз умирая очередной смертью. Таунса терзали тяжелые сны о
будущем, вновь и вновь разные голоса повторяли одно и то же: ошибка
пилота... Кепель, глядя в уже красный дверной проем, пытался вернуться в
то время, когда ему не приходилось лежать с раздробленным телом в
тошнотворном запахе собственного пота и грязи. Кроу сквозь искаженную
перспективу рассматривал беспорядочно разбросанные сиденья и ободранные
металлические панели, оглядывал и тех, кто еще не поднялся, и тех, кто
уже сидел, откинувшись в креслах, подобно пассажирам во время полета.
Осторожно перебравшись через свернувшегося клубочком Белами, он вышел
наружу.
Стрелка костра догорала; не ощутимый на лице ветерок увлекал за собой
нити черного маслянистого дыма, паутиной отражавшиеся на гладком песке.
Солнце огромным полукружьем поднималось над верхушками дюн, и косые его
лучи изгоняли последние ночные тени.
Обходя вокруг самолета, Кроу трогал его пальцами; металл был сухой -
росы не было. Осмотрев все вокруг, заглянув под низкую плоскость правого
крыла, в желоба и воронки, пропаханные на песке самолетом, он вернулся в
самолет. Заметив, что Белами не спит, сказал:
- Кобб ушел.
Солнце слепило Белами глаза, он морщился. Только что ему снился