"Вилл Третьяков. Игра в Грааль" - читать интересную книгу автора

Он счастливчик. Уникум. Отделаться мертвыми ногами, упав с высоты восьми
тысяч метров. Вы - здоровый человек. Занимайтесь физическими упражнениями,
насколько это в ваших силах, и не поддавайтесь унынию. Вся жизнь впереди!
Моя жизнь оборвалась на высоте восьми тысяч метров. С тех пор я живу на
экране. Правая рука затекла, и я до изнеможения долго разминал ее левой, от
плеча до кисти.
Дивной красоты рассвет я встретил на верху башни, под деревянным
навесом караулки. Ветер усиливался и трепал золотые перья солнца, которые
медленно вздымались над ровной линией далекого леса. Узкие полосы облаков
ряд за рядом взбирались круто ввысь от горизонта, и нижний край каждого ряда
был ярко подсвечен, горел оранжевым, палево-золотым, багровым. Темно-синяя
ночь расступалась, отлетала, гонимая ветром вдаль.
Ветер выбивал слезы из глаз, изображение попеременно размывалось и
возвращалось в фокус, но я не отводил взгляд. Тоска оставила меня в небесном
ветреном просторе над моим миром, нераздельно прекрасным с высоты. Кто же
различит отсюда дохлую собаку на обочине, болото, дуб, убитый молнией? Грязь
мелка сверху.
И день многое обещает с утра, с вершины дня. Я так давно не охотился. Я
не ходил на плотах вниз по Бану. Я так и не удосужился отыскать затерянную
крепость Орлиного Крыла в лесах на севере. Я забросил фотографию, а ведь
пару раз мои подборки помещал "Нэшнл Джиогрэфик". Что стоит мне сейчас
дотянуться до столика, до пульта? И навсегда со мною останется этот рассвет,
холодный и гулкий, окрепший, охвативший пол-неба, раскрывшийся, точно
гигантский розовый веер...
Ты сбегаешь по винтовой лестнице, держась правой стены, где ступени
шире. Ты здоров и полон молодых сил. Мир прекрасен. Ты перепрыгиваешь через
ступени, ты врезываешься в старика-садовника, который взбирается тебе
навстречу, часто и неровно вбирая воздух. Он не удерживается на ногах. И из
передника, который он котомкой держал перед собою, сыплются и катятся вниз
округлые мягкие плоды. Ты, смеясь, протягиваешь ему руку, а он цепляется за
нее, за стену, поднимается, кряхтя и задыхаясь, и протягивает тебе персик.
- Господин барон! Персики поспели!
Мир прекрасен, и спелые персики скачут вниз по винтовой лестнице, глухо
ударяясь о каменные плиты.
В саду за мастерскими накрыли стол, устелили мраморную скамью коврами.
День жужжал большой пчелой, перебранкой в близкой кузне, к которой дорожка
вела через плотно насаженный ельник. Большой гномон из единого базальтового
пика оставался пока в тени от угловой башни. И вся - обычно полная жаркого
солнца и бесконечной песни пчел - поляна в окружении молодых деревьев была
зачарована тенью и холодной росою на высокой траве. Легко и звонко зазвенели
молотки, и не переставала перебранка за ельником, ожила конюшня за ульями,
за сплошным полем тюльпанов. Бурно, во всю свою немаленькую глотку, выразил
полное одобрение Хаген и суматошно запрыгал вокруг меня, словно снова
неуклюжий шалый щенок, сминая, ломая сырые в росе тюльпаны... Прыснули и
захохотали слуги, и сдержанный кравчий вежливо улыбнулся. Ведь это я, унылый
полуночник, продрался сквозь колючие ветви и, энергично болтая ногами в
воздухе, зашагал к гномону напрямик, широко переставляя руки, счастливо
смеясь и задыхаясь, зарываясь глазами, носом, ртом в вороха влажной травы и
крупных лепестков. Наконец Хаген наскочил на меня всею тушей и опрокинул
навзничь, и мы барахтались с ним под яблоней, покудова я не обессилел от