"Виталий Константинович Тренев. Путь к океану (Исторический очерк) " - читать интересную книгу автора

Англию. Нессельроде набросал записку, как, по его мнению, следует поступить
в этом неприятном случае. В записке, не подав никакого существенного
совета, Нессельроде проявил очень странную неосведомленность о нашей
восточной границе.
Неосведомленность эта была поразительна и свидетельствовала о том, что
министр иностранных дел не только не знал, но и не хотел знать подлинной
обстановки на крайнем востоке России.
Муравьев во время одной из своих поездок получил неожиданное известие,
что "геолог" и его обаятельная жена, не спрашивая ни у кого разрешения,
отправились в Нерчинск и что там уже строится плот для их путешествия по
Амуру. Генерал встревожился и послал в Нерчинск поручика корпуса топографов
Ваганова с приказом привезти интересную пару в Иркутск живыми или мертвыми.
Ваганов выполнил поручение. Мистер Остен был крайне возмущен вмешательством
в его "личные дела" и ни за что не хотел подчиниться Ваганову28. Таким
образом, и этот "путешественник" не смог побывать на Амуре.
Летом 1849 года, когда Невельской исследовал устье Амура, Муравьев
отправился на Камчатку. В пути он получил известие, что экспедиция
подполковника Ахте прибыла в Иркутск с намерением следовать дальше.
Муравьев на свой риск приказал Ахте задержаться в Иркутске, послав Николаю
I рапорт и основательно мотивированное ходатайство о том, чтобы экспедицию
эту не посылать для проведения границы, а направить в Удский край для
топографических изысканий.
Поступок Муравьева вызвал взрыв негодования среди министров и
сановников, бывших инициаторами экспедиции Ахте. Самовольно остановить
экспедицию, посланную по высочайшему повелению! Это было неслыханно.
Особенно неистовствовал Нессельроде, обвинявший Муравьева в якобинстве и
даже измене.
Николаю I доложили о дерзком поступке Муравьева. Царь решил: "Оставить
дело до приезда Муравьева". Но тут пришел рапорт генерал-губернатора,
адресованный "в собственные руки его величества". Ознакомившись с мотивами,
которыми руководствовался Муравьев, Николай I признал их уважительными, и
Нессельроде поневоле усмирил свой гнев.
На Камчатке Муравьев ознакомился с Петропавловском и Авачинскою губой.
Эта великолепная гавань произвела на него такое впечатление, что он охладел
к идеям Невельского, решив, что только Петропавловск может быть главным
русским портом на Тихом океане и что все средства и возможности должны быть
обращены к этой цели. С увлечением он занялся этим новым проектом. Муравьев
решил создать на Камчатке отдельное губернаторство. Это было одним из
мероприятий для усиления значения Петропавловска. В губернаторы он наметил
Завойко. Карьера начальника Аянского порта становилась головокружительной.
Приехав на Камчатку через Охотск, Муравьев решил возвращаться через
Аян, чтобы познакомиться с новым трактом. На обратном пути трехмачтовый
транспорт "Иртыш", на котором путешествовал генерал-губернатор с супругой и
свитой, заходил к северным берегам Сахалина в поисках Невельского.
Покрейсировав здесь некоторое время и никого не встретив, кроме иностранных
китобоев, хищничавших безнаказанно в русских морях, "Иртыш" направился к
Аяну. Еще зимою в Охотск был послан М. С. Корсаков, чиновник по особым
поручениям при Муравьеве, с утвержденною инструкцией для Невельского.
Охотский рейд долго был скован льдами, и когда Корсаков наконец смог выйти
в море, он понял, что уже не успеет застать Невельского в Петропавловске.