"Виталий Константинович Тренев. Путь к океану (Исторический очерк) " - читать интересную книгу автора

Гаврилова в 1847 году были представлены правительству как исчерпывающие
данные о несудоходности Амура.
С одной стороны Невельской, желающий только блага родине, с другой -
хлопочущие о личных, частных интересах Завойко и члены правления
Российско-Американской компании, - вот какова была расстановка сил среди
русских деятелей на Дальнем Востоке.
А над всем этим мрачною, непоколебимою скалою стояли министры.
Нессельроде, Чернышев, Вронченко боялись несуществующего китайского влияния
на Амуре и в угоду призрачным опасениям не желали никаких перемен на
Дальнем Востоке.
На самом деле "боязнь" была наигранной и вызывалась не заботами о
безопасности России, а узко личными интересами.
И Нессельроде и Вронченко получали непосредственную выгоду от
кяхтинской торговли и потому так непримиримо и воинственно ополчались
против решительных действий на Амуре, в местах, на которые Россия имела
давние исторические права, в местах, Китаю вовсе не принадлежавших.
Эти беспринципные стяжатели прикидывались осторожными и
добродетельными дипломатами, опасающимися "затронуть интересы Китая". На
деле же они беспокоились, что вся торговля с Китаем и Дальним Востоком
утеряет свой монополистический характер и получит новое, свободное развитие
в связи с открытием судоходства на Амуре. Вряд ли Нессельроде и другие
чиновники азиатского департамента министерства внутренних дел были так уже
не осведомлены о внутренних делах Китая, чтобы "бояться" того, что
правительство Китая станет вступать в конфликт с Россией из-за своих весьма
сомнительных прав на Амуре.
Вот что писали Маркс и Энгельс в одной из своих статей того времени о
состоянии, до которого был доведен великий китайский народ своими
выродившимися правителями: "Мы здесь имели перед собой одну из тех шатких
азиатских империй, которые, одна за другой, становятся добычей
предприимчивости европейцев, - империю, настолько слабую, настолько
разбитую, что у нее не было даже энергии пройти через кризис народной
революции; даже острая вспышка восстаний превратилась у нее в затяжной и
явно неизлечимый недуг, - империю, настолько разложившуюся, что едва ли
где-нибудь она способна держать в руках свой народ или оказать
сопротивление чужеземному вторжению"25.
Три-четыре года спустя те же министры, "боявшиеся" одряхлевшей
Китайской империи, осмелились единодушно поддерживать Николая I, бряцавшего
оружием по адресу сильнейших в ту эпоху государств мира - Англии, Франции и
Турции; последняя тоже была страною со все еще мощным военным потенциалом.
Они не побоялись вовлечь Россию в безнадежную войну и поставить ее на грань
катастрофы.
История порта Аян была миниатюрным подобием этой же картины. Здесь
тоже интересы края, а может быть, даже и интересы России в целом
приносились в жертву интересам узколичным.
Тайных пружин и особых подробностей этой истории не знал Невельской, с
глубоким интересом слушая рассказы Орлова об основании Аяна, о плаваниях
старого штурмана вдоль опасных берегов Охотского моря, о его походах по
занесенным снегом лесам, о его изысканиях в горных хребтах Джугджура...
А транспорт "Байкал" все ближе и ближе подходил к Аяну, и вскоре под
шапкою облаков завиднелись серые скалы.