"+ тот кто считает" - читать интересную книгу автора (Форэн Алекс)

Кито

Самолет несколько часов летел над океаном, затем, если верить карте на мониторе, начал снижение над Америкой. Сэнди открыла глаза, почувствовав легкое головокружение от перепада давления. За окном сквозь редкие рваные облака виднелась зеленая земля, изрытая горными хребтами. Эквадор... Она прильнула к стеклу, не до конца уверенная, что проснулась. Пейзаж внизу так сильно отличался от того, с которым она прощалась в начале полета. Деревья покрывали склоны плотным ковром, с гор, как снежная лавина, спускались строения, стоявшие так плотно друг к другу, что сверху казалось, будто они сливаются в единое целое.

На мониторе высветилось местное время. Семь утра. Ни Артур, ни Лео с Николь еще не проснулись, и Сэнди, разглядывая пригороды Кито, улыбнулась своему отражению на стекле. В салон тихо вошел стюард и сообщил, что через четверть часа ожидается посадка.

Чем ниже самолет спускался над городом, тем явственнее проступали его черты на фоне белоснежной вершины вулкана Пичинча. Большинство домов были построены из светлого камня, два цвета преобладали в пейзаже за окном – зеленый и светло-серый. Серые облака, легкий утренний туман, стены домов – на зеленом полотне долины. Чтобы сжечь топливо, пилот заложил над городом широкую дугу, как будто специально, чтобы дать возможность пассажирам получше подготовиться к встрече с Эквадором и, наконец, мягко посадил самолет.

На улице было по-утреннему свежо, но, конечно, значительно теплее, чем в промозглом осеннем Амстердаме. Воздух был непривычен – он казался как будто менее густым, чем обычно, приходилось дышать глубже, чтобы легкие набрали достаточно кислорода. Город стоял в облаках – на расстоянии его очертания становились расплывчатыми и призрачными, как будто он возникал из небытия и, чуть помедлив, снова растворялся в дымке.

Вот как, наверное, чувствуют себя небожители, – подумала Сэнди. И каково же было сажать самолет в эту облачную пелену посреди острых горных вершин? Она представила себя на месте пилота, который видит лишь обрывки посадочной полосы и направляет самолет по спасительным сигнальным огонькам в клочьях облаков.

– Высокогорье, – вздохнул Лео, – Кито расположен на высоте почти трех тысяч метров над уровнем моря. Придется привыкать к местному воздуху и давлению.

– А по-моему, – проворчал Артур, – мне придется заново учиться дышать.

Сэнди непроизвольно схватилась за руку Артура – голова действительно кружилась, видимо, не только от предвкушения новых впечатлений.

Раскосые скуластые служащие меньше чем за минуту просмотрели их паспорта, а багаж тем временем уже загружали в просторную семиместную «Тойоту». Перед вылетом они позвонили в Берлин Эдуардо, и теперь их встречал Мигель – смуглый, похожий на индейцев из старых вестернов, двоюродный брат художника, очень гордый возложенной на него миссией и своим автомобилем.

Он оказался довольно сообразительным, и объяснил, что будет их водителем круглосуточно в течение того времени, которое они решат провести в Эквадоре. Его с трудом удалось уговорить взять деньги на расходы, после чего он повернулся к пассажирам рубленым профилем и, картинно вглядываясь в дорогу орлиным взором, стал выруливать со стоянки.

Дорога шла серпантином, открывая виды на столицу Эквадора. Кито был двуликим, как Янус. Он то поворачивался к гостям старой частью с аккуратными светлыми особняками и пышными соборами, то, на следующем витке, откровенно выставлял на всеобщее обозрение обшарпанные многоэтажки и полуразвалившиеся лачуги. Разрывая утренний туман, ввысь стремились часовни церквей, на вершине горы взгляд притягивала гигантская фигура Девы Марии. Вскоре машина, проехав по площади Независимости, остановилась перед отелем в самом центре города.

«Патио Андалуз» – прочитала вывеску Сэнди. Пока водитель вытаскивал багаж и передавал его заспанному портье с блестящей тележкой, гости осматривались. Несмотря на ранний час, на улице уже было многолюдно, город проснулся, и в утренней суете кое-где, как театральные персонажи, уже разгуливали в явном восторге от себя полицейские со шпорами на сапогах и длинными саблями на боку. Европейские лица попадались очень редко.

– Посмотрите, – заметила Сэнди, – здесь же одни инки вокруг! Самые настоящие!

– Кечуа, – машинально поправил Лео. – Это самая большая народность, входившая в империю инков, а также название их языка. Государства инков стараниями Писарро и его приятелей больше не существует, остались кечуа и, конечно, метисы.

Действительно, большинство местных жителей, так же как и их водитель, имели специфические индейские черты.

Отель полностью оправдывал свое название. Это был двухэтажный особняк в андалузском стиле, с широкой открытой галереей, в большом внутреннем дворе которого располагался уютный ресторан. Номера тоже были двухэтажными, впрочем, пока не прошла акклиматизация, для Кито это был скорее недостаток: пока поднимешься на второй этаж, появляется одышка, сердце начинает возмущенно рваться из груди, как после марафонской дистанции.

– Теперь понятно, как буду чувствовать себя в старости, – с трудом отдышавшись, пожаловался Артур.

Сэнди, хотя и легче переносила смену высоты, не стала спорить. Казалось, что все силы ушли на подъем по крутой деревянной лестнице, и теперь сумки с вещами стояли в углу. Как-то так получилось, что они с Артуром оказались в одном номере, но Сэнди хватило только на то, чтобы сказать, что она будет спать наверху, а Артуру, чтобы сэкономить силы в преддверии старости, лучше расположиться внизу. Кито одержал свою первую победу.

На адаптацию, однако, времени не было. Из Европы Саймон смог разыскать в Кито своего коллегу, с которым когда-то учился в университете – швейцарца Клауса, живущего в Эквадоре уже больше пятнадцати лет. До встречи с ним оставалось всего два часа, и их решено было провести в отеле, спокойно обсудив план действий.

Сэнди, Николь и Лео уже расположились в креслах во внутреннем дворе, когда, наконец, появился Артур.

– Забавная здесь портретная галерея на стенах, вы обратили внимание? – спросил он, не садясь в кресло. – Этакий пантеон под названием «Знатные жители нашего города».

– И что? Ты увидел портрет Писарро? – спросил Лео.

– Его-то как раз и нет. Но есть нечто, показавшееся мне более интересным. Не хотите, чтобы я поработал экскурсоводом?

Портреты действительно в изобилии были развешаны по стенам обоих этажей. Но Артур уверенно прошел к одному из них, висевшему у лестницы.

– Обратите внимание, уважаемые посетители, – заговорил он с интонацией экскурсовода. – Перед вами портрет знатной дамы второй трети прошлого века.

С потемневшего холста на них смотрело лицо молодой темноволосой женщины скорее с европейскими, чем с индейскими чертами лица, удивительно напоминавшей кого-то…

– Это же служанка Антуана! – воскликнула Сэнди. – Как ее звали? Мари!

– Почти. Если не считать того, что дама на портрете старше, а учитывая дату написания портрета – значительно старше, – заметил Артур. – Но самое примечательное – подпись к портрету.

Все наклонились, чтобы рассмотреть буквы на потемневшей медной табличке.

«Мария-Тереза Гузман» – ошарашено прочел Лео..

* * *

– Увидев портрет, мы сразу же попытались связаться с Антуаном, – сказала Николь, когда через два часа они, сидя в ресторане, расположенном на горе прямо под статуей девы Марии, закончили рассказывать о своих приключениях однокурснику Саймона Клаусу Вайсу. – Но его телефон не отвечает, видимо, он уже в тибетских горах. Так что, дополнительных сведений о его так называемой служанке нам взять неоткуда. Ясно, во всяком случае, что она связана родством с Чучо…

Клаус, невысокий и плотный швейцарец с выгоревшими на солнце волосами и многолетним загаром, когда-то приехал в Эквадор с гуманитарной миссией, работал в джунглях Амазонки, изучал обычаи и культуру местных племен, издал фундаментальную монографию о кечуа и, влюбившись в страну, так и остался в Кито. Теперь же он внимательно дослушал все до конца, снял очки в тонкой золотой оправе и принялся неспешно протирать их кусочком замши.

– Во всем этом, – наконец, заговорил он, – есть как минимум одно неприятное обстоятельство: за талисманом, очевидно, охотится некто кроме вас. И этот некто, как показывают события, не останавливается ни перед чем… Дальнейшие поиски становятся небезопасными, – он вновь надел очки и оглядел своих собеседников.

– В любом случае, мы зашли слишком далеко, чтобы, даже если бы этого хотели, просто так выйти из игры, – решительно сказал Лео. – Благодаря некоторым альпинистским подвигам в Амстердаме, – он покосился на Артура, – у нас в руках оказалась вещь, никак не дающая нам такой возможности. Теперь мы сами превращаемся в объект охоты.

– Не обязательно, – быстро сказал Клаус. – Ведь, кроме вас, никому не известно, что половина талисмана у вас? Даже этому… как его… Герхарду.

– Мэттью знал о наших планах. Он читал расшифрованное голландское письмо и может предполагать, что мы нашли половину талисмана, – задумчиво произнесла Сэнди. – А раз Мэттью знал, значит, был в курсе и Ас… И не исключено, что змейка находится у них же.

– Вот уж в это я поверить не могу, – возразила Николь. – Несмотря на исчезновение Мэттью, мне кажется, что он здесь ни при чем. Он слишком хорошо воспитан для дурных поступков. Я думаю, даже случайно неправильно завязав галстук, он уже чувствует угрызения совести.

– А Ас? – спросил Артур. – Пусть и не сам… Где, например, гарантия того, что этот цыган, от Берлина до Марокко сопровождавший нас, не является его человеком?

В комнате повисла тягостная тишина. Предположение о том, что заказчик мог быть причастен к истории с Бадером, делало их всех невольными соучастниками.

– Я вот подумал… – заговорил, делая большие паузы между фразами, Клаус. – Исходя из того, что вы говорили… вы же так и не знаете, кто скрывается под именем Ас. А единственный человек, который буквально с первой секунды знал о находке письма… Одним словом, не может им быть этот ваш француз, Бассанж?

Сэнди буквально подскочила на месте. Эта мысль еще в Камарге пришла ей в голову, но она не решилась поделиться ею. Видно было, что предположение воспринято всерьез и остальными, но обсуждать его сейчас они оказались не готовы.

– Как-то слишком много неизвестных в этой вашей задачке, – вывел их из задумчивости Клаус. – Ну да ладно. Коль скоро отступать вы не намерены, позвольте, что ли, взглянуть на талисман.

Несколько минут он молча изучал содержимое переданной ему Леонардом шкатулки, потом снял очки и снова стал задумчиво протирать их замшевой тряпочкой.

– Что ж, похоже, он действительно инкский. Я бы даже определил вероятность этого как крайне высокую.

«Можно подумать, мы этого не знали», – усмехнулась про себя Сэнди.

Клаус долго держал половинку талисмана между ладоней, будто прислушиваясь к древним вибрациям, исходящим от этого потертого кусочка золота. Все боялись пошевелиться, чтобы не нарушать странную тишину, повисшую за столом. Наконец, швейцарец медленно заговорил, и даже голос его показался незнакомым – более низким, глухим:

– Существует поверие, согласно которому разделение талисмана на части вызывает наступление эры смуты и ненависти. А соединение его – эру гармонии и любви. У кечуа, для которых разделение талисмана действительно ознаменовало гибель империи и цивилизации, до сих пор жив миф о том, что пятьсот лет пройдет, прежде чем половинки талисмана вновь найдут друг друга. Странно… Прошло почти ровно пять веков…

Клаус помолчал, потом будто стряхнул оцепенение, и, вернув талисман Леонарду, вновь водрузил на нос очки.

– Саймон переслал мне копию карты… Город, как вы понимаете, сильно изменился за пять столетий, и определить, какой район изображен на вашей карте, было не так просто. Но возможно… На карте отмечен дом, в котором Писарро жил, принимал своих подчиненных, использовал его, как принято сейчас выражаться, в качестве офиса. Это не так далеко отсюда, вон там, – Клаус кивнул за окно вниз, на расстилавшийся у подножья горы город. – Дело только в том, что того дома, конечно, уже нет… Город же почти целиком выгорел около двухсот лет назад, и отстроен едва ли не заново… А в том, что сохранилось от прежнего фундамента, копалось такое количество искателей сокровищ всех мастей, что, если там и была спрятана хотя бы булавочная головка, ее уже сто раз нашли. Место это я, конечно, могу вам показать.

– Спасибо, – сказал Лео, не скрывая разочарования.

– Мы с Саймоном очень дружили в университете, да и тема мне чрезвычайно интересна, – сказал Клаус. – Так что при любой необходимости обращайтесь без колебаний. А пока, – добавил он, с улыбкой оглядев измотанные непривычным высокогорным климатом лица собравшихся, – позвольте один совет: пейте больше чая с кокой, его дают здесь в любом месте, если попросить. Это не волшебное зелье и не наркотик, так что мгновенного эффекта не ждите, но от гипоксии в первые дни помогает, и дышать вам станет легче.

У дверей ресторана Клаус распрощался с новыми знакомыми, которых ждал в машине немногословный Мигель. Несмотря на потрясающий вид, открывавшийся с горы на вечерний Кито, переливавшийся внизу тысячами огней, никому не хотелось задерживаться здесь. На этой высоте с непривычки нещадно шумело в голове и закладывало уши, казалось, что если хоть чуть-чуть спуститься, станет легче дышать.

Старая часть Кито, по которой ехала машина, была во многом похожа на центр любого провинциального, небогатого южного европейского города, основанного примерно в шестнадцатом веке – те же двух-трехэтажные особнячки, та же булыжная мостовая, те же часовни, возвышающиеся над черепичными крышами. Одновременно город действительно походил на хорошо знакомый Сэнди и Артуру Сан-Франциско – многие улицы расходились от площадей вверх и вниз под углом в сорок пять градусов. Местные жители проворно спускались и поднимались по мостовой, не замечая ни крутого подъема, ни разреженного высокогорного воздуха. Только их внешность разительно отличалась от европейской, да полупрозрачный туман делал очертания вечерних улиц мягче и загадочнее.

Они ехали по мощеной булыжником улице мимо уходивших круто вверх светлых фасадов невысоких зданий – в центре Кито многоэтажек не было. Повсюду попадались христианские символы – то фигура ангела, то статуя какого-нибудь особо почитаемого святого, колокольни, церкви – Кито оказался городом набожным. Многие лики имели явно индейские черты – то ли это были местные святые, действительно имевшие индейские корни, то ли незадачливый скульптор изображал святых в меру своего представления о гармоничной внешности.

– Вы посмотрите, по какой улице едем! – внезапно воскликнула Николь.

– «De los Conquistadores», – прочитала на табличке Сэнди и удивленно глянула на остальных.

– Ну, видимо, идем верным путем! – усмехнулся Артур. – Этак с вами начнешь верить в мистические совпадения.

Вскоре машина остановилась у отеля.

– Вот и замечательно, – сказал Артур, – будем считать, что с местными обычаями мы познакомились, город посмотрели, можно забыться сном.

Однако сделать это оказалось сложнее, чем он надеялся. Николь и Сэнди, утомленные событиями последних дней, заснули быстро, а вот мужскому организму, видимо, труднее было адаптироваться к высокогорному давлению. Артур и Лео проваливались в сон, сознание отключалось, и сердце начинало пропускать каждый третий удар. Ощущение было такое, будто тебя погрузили под воду, и воздуха катастрофически не хватает, ты пытаешься вырваться на поверхность, рискуя захлебнуться, хватаешь ртом воздух, судорожно выныриваешь и… просыпаешься. Садишься на кровать, потом выходишь на галерею, пытаешься продышаться, чувствуешь, что глаза слипаются, ложишься вновь, отключаешься, и все повторяется опять. Ночь не принесла облегчения, а измотала.

* * *

Утро выдалось довольно мрачным: затянутое тучами небо, круги под глазами Артура и Лео, полная неясность с дальнейшими планами – все было одно к одному. Не улучшил настроения и телефонный разговор с Саймоном. Следствие в Марракеше протекало вяло и ничего нового пока не принесло. Ибрагима допросили, и он вернулся к прежним занятиям. Исчезновение девушек, конечно, замечено, но особого шума, во всяком случае, публичного, по этому поводу почему-то нет. Но главное – ни следа змейки или письма Писарро. Все это Саймону удалось узнать, познакомившись в качестве бельгийского коллекционера иудейского антиквариата с Леви. Старый еврей проникся уважением к эрудированному коллеге и просидел с ним немало времени на террасе «Кафе де Франс», охотно делясь свежими сплетнями.

Компания невесело обсуждала план действий, когда в отель ворвался Клаус. Сегодня он выглядел гораздо более возбужденным и расхристанным, чем накануне.

– Хорошо, что вы здесь, – запыхавшись, произнес он с неистребимым германским акцентом. – Есть новости.

– Если вы думаете, что у нас есть силы, чтобы куда-то переместиться, вы нам льстите, – ответил Лео.

Оказалось, что рано утром Клаус начал наводить справки об этой Марии-Терезе Гузман, портрет которой так кстати заметил накануне Артур. Дама покинула сей бренный мир семнадцать лет назад, не перенеся внезапной бесследной пропажи своей девятилетней дочери Мануэлы. Кито в те времена был очень криминализированным городом, выходить вечером на улицы было небезопасно, и никого особенно не удивило, что девчушка, отлучившаяся по каким-то бытовым делам, так и не вернулась. Однако Мария-Тереза, сама пославшая ее за какой-то мелкой надобностью, винила в исчезновении дочери себя, начала таять на глазах и через полгода ее не стало.

– Уж не знаю, что на самом деле случилось с девочкой, – сказал Клаус, оглядывая притихших слушателей, – но полагаю, что она жива и здорова, и именно ее вы видели в доме Антуана Писарро.

– Постойте… – прервал его Лео. – Сколько, вы говорите, ей было? Девять? Девять плюс семнадцать – двадцать шесть. Очень похоже на правду…

– Сыну Марии-Терезы, молодому повесе Чучо, было тогда около двадцати, – продолжал Клаус. – Он мечтал о Европе, здесь его больше ничто особенно не держало… Не слишком торгуясь, он продал дом и подался вначале в Испанию, а потом уже, как вы знаете лучше меня, – в Париж. Но самое интересное не это. Дом Гузманов купил у Чучо почти его ровесник, наследник известной фамилии, а также немалого состояния… Он и сейчас владеет этим домом, расположенном, кстати, недалеко отсюда. И зовут его… – швейцарец выдержал театральную паузу, – Сальвадор Альмагро!

Клаус мог гордиться произведенным эффектом.

– «Талисман принадлежит другой семье», – процитировала Сэнди слова, слышанные ими в темноте в Париже.

– Причудливо… Нужно нанести сеньору Альмагро визит, – сказал, вставая Лео, от хандры которого, казалось, не осталось и следа. – Клаус, вы оказали нам огромную услугу. Вы идете с нами?

– Честно говоря, – замялся швейцарец, – я бы предпочел уклониться от этого. Поймите меня правильно: мне потрясающе интересно то, что вы делаете, но в свете ваших вчерашних рассказов о событиях в Марокко… И вообще, этот талисман вызывает настолько непредсказуемые действия различных лиц… А я собираюсь и дальше жить в Кито… Я бы не хотел оказаться замешанным…

– Не объясняйте, Клаус, – мягко выручила Николь запинающегося швейцарца. – Мы все понимаем и, конечно, было бы крайне неблагоразумно впутывать вас в непредсказуемые события. Мы обязательно будем держать вас в курсе. Можно адрес Альмагро?

* * *

Дом Альмагро находился в старой части города, на другой стороне площади от собора св. Франциска. Улочки здесь были узкими, дома невысокими, похожими друг на друга, и, если бы не собор, служивший ориентиром, заблудиться среди них ничего не стоило. Старый двухэтажный особняк в испанском стиле, очевидно, был построен больше века назад, но краска на нем выглядела свежей, а медная ручка на двери была начищена до блеска.

– Похоже, пришли, – сказала Николь, сверившись с адресом, записанным карандашом на бланке отеля.

На уровне глаз находилась металлическая табличка, на которой небольшими изящными буквами была выгравирована надпись: «Сальвадор Альмагро». Звонка не было, зато был дверной молоток в виде женской ладони. Лео взялся за изящную медную кисть и постучал. Дверь откликнулась глухим низким звуком. Никто не отозвался и не вышел встретить незваных гостей.

Прошло некоторое время, и Лео уже собирался снова постучать, как вдруг дверь отворилась, и из-за нее показалась старуха, по-видимому, служанка. Грубоватые индейские черты и традиционные рубашка с юбкой выдавали в ней кечуа. Женщина подслеповато щурилась, разглядывая посетителей.

– Здравствуйте, – обратилась к ней Николь по-английски, – мы хотим поговорить с сеньором Альмагро.

Старуха покачала головой и что-то сказала на кечуа.

Лео попытался повторить сказанное на испанском, но лишь окончательно смутил этим женщину. С большим трудом совместными усилиями, прибегая к отчаянной жестикуляции, удалось выяснить, что Альмагро сейчас нет дома, но он здесь, в Кито, хотя и неизвестно, когда именно вернется домой.

– Давайте ему хоть записку оставим, – предложила Николь.

Лео достал визитную карточку, как мог, по-испански выразил на обороте просьбу связаться с ним как можно быстрее, и отдал ее служанке.

– Надеюсь, мы дождемся его звонка.

– Если, конечно, он захочет нам позвонить, – заметил Артур.

Они перешли площадь и подошли к собору св. Франсиско.

– Это в честь Франсиско Писарро? – спросила Сэнди.

– Не так прямо, конечно, – ответила Николь. – Все же в честь святого Франциска. Будучи ангелом-хранителем Писарро, он стал и покровителем основанного им и Альмагро Сан-Франциско-де Кито.

– Если подумать, – сказал Артур, – Писарро, по сути, был разбойником и убийцей. А здесь его почитают.

– Что было – то прошло, – пожала плечами Николь. – Многие из жителей города – потомки конкистадоров, и было бы странно, если бы они отказались от своих предков. Зайдем?

В соборе было тихо, пустынно и прохладно. Свет проникал из множества стрельчатых окон и пыльными бликами гулял меж деревянных скамей, отсветами ложась на высокий сводчатый потолок. Перед каждой скамьей была деревянная полочка, на которой лежал псалтырь. Сэнди взяла в руки одну из книг в потрепанном бумажном переплете. Хотя было видно, что ее листали сотни рук, она была бережно подклеена в некоторых местах. Перед высокими витражами алтаря, изображающими Святую Троицу, Деву Марию и святого Франциска, в подсвечниках стояли тонкие белоснежные свечи, но горела лишь малая часть из них, остальные ждали мессы. Все разбрелись по собору и неожиданно для себя провели в нем больше времени, чем собирались. Здесь было спокойно, и покой этот воспринимался как отдых…

В нескольких шагах от выхода на ветке раскидистого дерева сидела, не обращая ни малейшего внимания на людей, крупная ярко-зеленая игуана с голубоватым хвостом.

– Так странно, – сказала Сэнди, – на первый взгляд, обычная городская площадь, совсем как где-нибудь в Европе, и вдруг прямо над головой расхаживает полуметровая игуана! Сразу вспоминаешь, что ты недалеко от джунглей Амазонки.

– Более того – в двух шагах от мифической страны Эльдорадо, – поддразнил ее Артур.

– Между прочим, – парировала Сэнди, – если бы несколько месяцев назад тебе сказали, что ты объедешь полмира в поисках талисмана вождя инков, ты бы тоже, наверное, не поверил.

– Согласились, – кивнул головой Артур.

Николь задержалась у выхода из собора, решив сфотографировать игуану. Она смотрела на экран фотоаппарата, пытаясь найти наиболее выгодный ракурс, как вдруг тихонько вскрикнула и подняла взгляд куда-то влево.

– Смотрите, слева от нас! Смотрите, а то потом решите, что у меня галлюцинации от гипоксии!

Все обернулись в ту сторону, куда указывала Николь. В переулке стоял человек в черных брюках и черной рубашке, со странно знакомым беретом на голове. Лица его видно не было, потому что он крайне сосредоточенно глядел в объектив профессиональной цифровой камеры, направленной на дом Альмагро.

– Чучо! – шепотом сказал Леонард.

Внезапно Сэнди сорвалась с места и бегом бросилась через площадь к Гузману.

– Сэнди! – Артур не на шутку испугался за девушку и кинулся вслед за ней. Крик Артура заставил фотографа обернуться, и через мгновение он поспешно скрылся за углом дома.

Когда Артур и Сэнди одновременно подбежали к тому месту, где только что стоял потомок последнего вождя инков, его и след простыл. То ли он успел свернуть на соседнюю улочку, то ли зашел в один из домов, во всяком случае, преследовать его в лабиринте его родного города явно не имело никакого смысла.

– Да-а, – протянул Артур, отдышавшись, – тянет его, значит, ностальгически поснимать утраченную фамильную недвижимость…

– Да что ему здесь надо? – возмутилась Сэнди. – Он же утверждал, что его не интересует история семьи.

– А мы разбудили в нем познавательный интерес к истории, – пожимая плечами, предположил Лео. – Мне удавалось это и с более необразованными студентами.

– В результате чего, он, вероятно, сообразил, что, являясь наследником Атауальпы, вполне может претендовать на обладание талисманом, – с укором глядя на него, добавила Николь.

– Какой-то он стал пугливый, стеснительный, – вставил и свою реплику Артур. – Не захотел обнять старых друзей.

– Или, скажем, порасспросить нас об истории конкисты, – задумчиво подхватил Лео. – Ясно только, что в Кито становится тесновато, и нам надо предельно внимательно смотреть по сторонам. Чтобы не пропустить никого из знакомых цыган, англичан или, скажем, арабов, заехавших на экскурсию в Эквадор…

Когда они, наконец, оказались в отеле и подошли к стойке, чтобы взять ключи от номеров, вечно сонный портье скосил глаза в сторону лобби и почему-то шепотом сказал:

– Сеньоров ожидают…

В одном из кресел, прикрыв глаза, с чашкой чая в руке сидел темноволосый молодой человек европейской наружности, с наушниками от плеера в ушах. Он скорее не услышал, а почувствовал, что к нему подошли, раскрыл глаза, не спеша снял наушники, поставил на стол чашку чая, поднялся, и только после этого сказал на хорошем английском:

– Здравствуйте. Меня зовут Энтони. Я помощник Аса.

Потребовалось несколько секунд, чтобы компания оправилась от шока. Однако всем удалось более или менее сохранить видимость спокойного безразличия.

– Вы кстати, Энтони, – устало сказал Лео, садясь в кресло и жестом приглашая всех последовать его примеру. – Мы уж боялись, что связь с Асом потеряна для нас.

– Совсем нет, – улыбнулся юноша. – Более того, не так далеко отсюда, примерно в часе езды от Кито, он снял виллу и хотел бы пригласить вас туда. Ас считает, что вы чрезмерно напряжены и нуждаетесь в некотором… хм… отдыхе. Вот адрес, – он протянул Лео лист бумаги. – Будет неплохо, если вы приедете завтра к полудню.

– Иначе говоря, мистер Ас решил, что пора раскрыть карты, – с иронией сказала Николь.

– Кстати, о картах, – как будто вспомнив что-то, подхватил Энтони. – Ас просил меня несколько развлечь вас нехитрым фокусом, – порывшись в кармане, он достал из него колоду карт. – Вы позволите?

– Отчего же… – пожав плечами, ответил Артур. – Это именно то, чего нам всем не хватало.

– Тогда смотрите внимательно, – Энтони разложил колоду на четыре равные кучки, оставив в руках лишь четырех королей. Продемонстрировав их зрителям, он продолжал: – Жили-были четыре короля. Один из них ненадолго отправился по делам, – Энтони положил его на одну из кучек. – Остальные трое сгорали от любопытства, думая, куда же он делся. Никто не знал даже, в какую из четырех частей света он отправился. И, каждый сам по себе, они пустились на поиски.

Энтони положил по королю на каждую из оставшихся кучек. После этого собрал все карты, дал Артуру снять колоду и вновь разложил все по четырем кучкам. Затем обвел взглядом зрителей и жестом предложил Сэнди раскрыть карты. Все короли оказались лежащими вместе.

– Милый фокус, – сказала Николь. – Только в нашем случае в нем слишком много неизвестных. Действует ли, например, здесь правило, что Туз, то есть Ас, бьет любого короля? И кого считать королем?

– И если он их бъет, то как? – вставил Артур.

– А вот это совсем не сложно, – живо откликнулся Энтони. – Все зависит от того, кто считает. Дважды два, господа, всегда – четыре плюс тот, кто считает. Кстати, о счете: по отношению к уровню моря, вилла – на полтора километра ниже, чем Кито. Приезжайте. Там значительно лучше спится… Не буду больше отнимать у вас время. Всего доброго, господа.

– Никогда бы раньше не подумала, что Кито – место всеобщего паломничества, – проговорила Сэнди, провожая взглядом выходящего из отеля молодого человека. – Что, примем приглашение?

Ответить никто не успел, так как в этот момент в кармане у Лео запищал телефон.

– Алло? Да, это я… Спасибо, что позвонили, сеньор Альмагро, – все мгновенно обратились в слух, стараясь даже не дышать. – Конечно, мы рады будем встретиться с вами… Завтра? К сожалению, с утра мы, видимо, должны будем уехать из Кито на виллу к… одному нашему другу. Возможно, мы могли бы встретиться там? Это не так далеко… Великолепно. Вы запишете адрес? – Лео схватил лист бумаги, оставленный Тони, и продиктовал записанный на нем адрес. – Договорились, мы будем ждать вас завтра вечером.

На лице Лео, когда он закончил разговор, появилось торжествующее выражение.

– Похоже, собираются короли, как нам и было только что подсказано? – спросила Николь.

– Я подумал, что Асу тоже будет интересно присутствовать на этой встрече, и пригласил Альмагро к нему на виллу, – с невинным видом сообщил Лео.

– Мы слышали, – кивнул Артур. – Это было симпатично. Говорят, там лучше дышится – пусть выспится потомок конкистадора.

* * *

Утром, наскоро позавтракав, все разместились в привычном внедорожнике. Мигель, посмотрев на оставленные загадочным юношей координаты виллы, кивнул и повел машину к выезду из города. Покинув старую часть Кито, автомобиль проскочил неприглядный район многоэтажек, а затем пополз вверх по серпантину. Уже через пятнадцать минут подъема чувствовалось, что дышать становится тяжело, но вскоре машина резко повернула, пересекла по узкому мосту глубокое ущелье, затянутое то ли дымкой, то ли облаками и сплошь покрытое густой зеленью, выехала на параллельную дорогу и стала спускаться.

– Я вот все думаю, – сказал Артур, глядя на зияющую в нескольких метрах от машины пропасть. – Пришел, значит, к нам в отель незнакомый юноша, сказал, что он от Аса. Так расположил нас к себе карточным фокусом, что мы ему поверили. Это и понятно – гипоксия угнетает мозговую деятельность. К тому же, Аса все равно никто здесь и в глаза не видел, посади перед нами хоть черта лысого и скажи, что это Ас, мы опять же поверим. А юноша нас пригласил не куда-нибудь, а на виллу. О существовании которой мы и не подозревали. Ну, тут мы сразу для сохранности завернули в газетку бесценную реликвию, надежно спрятали ее в бумажный пакетик, и поехали. В целях конфиденциальности не сообщив об этом ни одной живой душе…

– Почти так, – не поворачиваясь, откликнулся сидящий рядом с Мигелем Лео. – Но все же не настолько все запущено. Утром я говорил с Саймоном и продиктовал ему координаты виллы.

– Остается надеться, что она действительно существует, – кротко вздохнул Артур.

Вилла существовала, хотя дорога до нее заняла не «чуть», а вдвое больше часа. Она раскинулась на зеленом высокогорном плато, огороженная со всех сторон глубоким обрывом.

– Сеньоры Артификс? – спросил бесстрастный охранник, когда машина остановилась у высоких металлических ворот. Очевидно, он решил, что «Артификс» – это фамилия. Лео кивнул в ответ.

Въезд в поместье был, судя по всему, только один, и выбраться с другой стороны не представлялось возможным. Широкие ворота бесшумно захлопнулись за машиной, въехавшей на длинную аллею, ведущую к дому.

– Птички в клетке, – невесело пошутил Артур, но, уловив осуждающий взгляд Сэнди, сразу же принял виноватый вид и закрыл рот рукой.

По обеим сторонам мощеной камнем дороги стеной уходили ввысь деревья, привезенные, кажется, со всех уголков Земли, и высаженные без особого порядка. С некоторых ветвей рваными нитями свисали лианы, а к камням у дороги жадно тянулись цветы всех оттенков. Весь этот зеленый хаос казался естественным, хотя было понятно, что большинство этих деревьев и цветов никогда бы не встретились в дикой природе.

Навстречу гостям вышла низкорослая неулыбчивая женщина неопределенного возраста, но очевидно индейских кровей, и на ломаном испанском пригласила следовать за ней. Проходя мимо куста, густо усыпанного крупными белыми цветами, их проводница безразлично бросила через плечо:

– Наркотик. Вечером приходить нюхать – улетать.

– Спасибо, – вежливо ответила Николь, – налетались мы достаточно. Нам бы приземлиться.

Женщина никак не отреагировала на реплику Николь. Она привела их к дому, который было почти не разглядеть за обвившими его цветами. Он был похож на огромный холм, на который небрежный садовник высыпал подряд все имевшиеся в запасе семена. И снова не возникало чувства беспорядочности или излишества – это разноцветье смотрелось приятно и естественно. Сэнди вспомнилась вилла Бадера – цветов там было гораздо меньше, и все же они вызывали ощущение нарочитой пышности. А здесь можно было поверить, что все это выросло само по себе, а не по чьей-то прихоти. С противоположной стороны дома им открылись беленые стены с огромными, до земли, окнами, под темной замшелой черепицей. Низкие ступени под сводчатой крышей вели в дом, двери были беспечно распахнуты.

– А хозяин сейчас здесь? – спросила Николь у провожавшей их служанки, не зная, как здесь следует называть Аса. Женщина в ответ только неопределенно покачала головой.

– Приятно, когда прислуга не докучает болтовней, – прокомментировал Артур.

– Собственно, вряд ли это что-то изменит, – пожал плечами Лео, – мы уже поняли, что Ас появляется, когда считает нужным. А Альмагро приедет к вечеру. Так что, давайте просто наслаждаться отдыхом.

Сразу за порогом начиналась широкая круглая гостиная. Несмотря на огромные окна, в которые изредка ударялись крошечные радужные колибри, в комнате из-за нависающих снаружи ветвей царил полумрак. Широкий приземистый камин из грубого камня, перед ним – единственное кожаное кресло, рядом у стены – накрытый шерстяным пледом диван, старое выпуклое зеркало в позолоченной раме в форме расходящихся солнечных лучей – явная имитации инкского стиля, золоченый идол с глазами из зеленоватой бирюзы, ковер цвета топленого молока, с длинным мягким ворсом – в каждой детали невольно хотелось разглядеть нечто, что хоть немного прояснит ситуацию. Все в этой комнате, как и в саду, было словно выхвачено из разных мест, времен и стилей, но, так же, как и растительность за окном, все эти предметы непостижимым образом сочетались, не вызывая ощущения диссонанса.

– Что же за человек этот Ас? – задумчиво пробормотала Сэнди.

Теперь ей казалось, что она понимает, почему он называет себя тузом. Все поместье вновь напоминало ей Страну Чудес из книги Кэрролла. В любой момент мог войти белый кролик и, глянув на часы, броситься наутек, увлекая всех за собой. Она даже хотела сказать об этом вслух, но, подумав, тряхнула головой, сбрасывая наваждение.

Посреди комнаты стоял низкий журнальный стол, весь заваленный книгами. Названия были очень красноречивы: «Последний Инка», «Тайны исчезнувших цивилизаций», «Древняя культура Эквадора». На обложках были изображения идолов, золотых масок, развалин инкских городов. В одной книге была заложена страница. Лео раскрыл ее. На развороте было два рисунка: с одной стороны – эмблема Empresa del Levante с уже знакомым камаргским крестом, с другой – известный портрет Писарро.

«Дело восхода», – усмехнулся он.

Служанка, не обращая на гостей никакого внимания, принялась накрывать на стол на тенистой террасе, перед которой раскинулся широкий газон, такой ярко-зеленый, что возникали сомнения в его натуральности. За ним манил легкой бирюзовой рябью огромный бассейн, форма которого, видимо, была позаимствована с полотен Дали – он плавно закруглялся и скрывался за деревьями, заставляя гадать о своих истинных размерах. Сэнди, наблюдая за действиями женщины, незаметно пересчитала количество приборов на столе. Их было четыре, и она сама не поняла, обрадовало это ее или разочаровало.

Несмотря на неопределенность, придававшую всему этому дню странную взвешенность ожидания, на вилле действительно было так спокойно, что беспричинно казалось, что все проблемы недостижимо далеко, да и вообще нет никаких проблем, и скоро уже наступит мягкий вечер, и зажгутся свечи на террасе, и все разрешится чудесным образом…

Когда наступили сумерки, та же служанка, действительно, молча зажгла свечи и, поставив на стол поднос с напитками, вновь бесшумно удалилась. Говорить не хотелось, и все просто наслаждались тишиной вечера, погруженные каждый в свои мысли, стараясь даже себе не признаваться в том, что напряжение становилось уже непереносимым.

До тех пор, пока тишину не нарушил шум приближающегося автомобиля.

– Спокойно, – тихо сказал Артур. – Сидим, не безобразничаем, пьем напитки. Кто бы это ни был, пусть сам нервничает.

В тишине гулко хлопнула дверца машины. Шаги по гравию… Силуэт тени. По аллее приближался спокойным шагом стройный мужчина в белом щегольском костюме и белых туфлях.

«Вот и Белый кролик», – успела подумать Сэнди еще до того, как он вышел на свет.

Цыган из дома Антуана.

Посетитель берлинского кафе.

Тайный соглядатай в Марокко.

– Ас?! – вскочила Сэнди, несмотря на предупреждение Лео.

– Простите? – со спокойной улыбкой, чуть тронувшей уголки губ, удивленно спросил гость. – А, понял! Вы окрестили меня тузом? Лестное прозвище, сеньорита. Но я предпочитаю настоящее имя. Сальвадор Альмагро, к вашим услугам. Вы просили меня приехать.

– Альмагро? – неуверенно спросила опешившая Сэнди. – Так вы и есть Ас?

– Сеньорита, если вам угодно так называть меня, – ответил несколько более резко Альмагро, – я не буду возражать. Хотя не вижу никакой необходимости прибегать к столь странным прозвищам.

Глядя сейчас на этого уверенного человека в великолепно сшитом костюме, державшегося независимо и с достоинством, Сэнди была поражена тем, как мало он походил на цыгана…

– Итак, – начал Альмагро, расположившись в кресле, – вы искали встречи со мной.

– Впрочем, как и вы с нами, – парировал Лео. – Причем мы – только со вчерашнего дня, а вы, хотя и не представившись, в Камарге и Марракеше.

– И даже еще раньше – в Берлине, – добавила Сэнди.

– Сеньорита очень наблюдательна, – Альмагро поклонился Сэнди. – Не стану говорить вам, что желал встретиться именно с вами. Как вы понимаете, если бы такое желание у меня возникло, его легко было бы удовлетворить. Не вы, а определенная вещь в ваших руках более всего интересовала меня.

– Талисман, – скорее утвердительно проговорил Артур.

– Уака настолько пленил ваше воображение, – с неожиданной досадой сказал Альмагро, – что ничто другое для вас не существует. Хорошо, раз вам так удобнее, начнем с талисмана, – Он сделал паузу, оглядев удивленные лица смотревших на него людей, и продолжал: – Вы знаете не хуже меня, что Писарро убил Атауальпу и завладел его талисманом. Позднее он совершил еще большую ошибку. Решив послать его в Испанию, он разделил его на три части. Он и понятия не имел, какие последствия повлечет за собой этот безумный поступок. Уака был не просто символом вождя, он обладал огромной силой – сохранял единство и скреплял союз между племенами. Писарро навлек беду не только на инков, но и на себя и свой род, разделив части талисмана. В наказание за разделение талисмана и гибель Атауальпы, Писарро лишился разума и друга, а сам был убит его сыном. С тех пор проклятие за это преступление лежит на всех потомках обоих родов – Писарро и Альмагро.

Есть только один способ избавить нас от древнего проклятия инков – воссоединить талисман. И сделать это можно, только проведя специальный ритуал… Мне не так важно, кто будет владеть талисманом после этого. Гораздо важнее – что уака вновь будет соединен. Не буду говорить, что стремлюсь к этому из абстрактного гуманизма или любви к искусству. В этом – спокойствие, мое собственное и моей семьи, и интерес мой поэтому можно назвать вполне эгоистическим, – Альмагро посмотрел бесстрастным взглядом на слушателей.

За все время разговора никто из них не проронил ни слова, но сейчас Николь заговорила:

– Иначе говоря, сеньор Альмагро, вы хотите уверить нас, что трогательно облетели вслед за нами полмира, только чтобы мы помогли избавить вас от кары за грехи предков?

– Глупо утверждать, что это было единственной моей целью, – откликнулся Альмагро. – Не менее важно второе. Вам хорошо известно, что Писарро и его друг, мой предок, получили за выкуп Атауальпы полную комнату золота. Атауальпа отпущен не был, но комната осталась. И исчезла… С тех пор ее много раз пытались найти, но безрезультатно. Я полагаю, что способен предпринять еще одну попытку. У меня сохранилась часть переписки моего предка и Писарро, и я имею основания полагать, что в ней говорится о местонахождении сокровищ золотой комнаты. Однако, письма эти зашифрованы, и нужен ключ. Не знаю, каким образом вам удалось получить его, но, насколько я понимаю, вы это сделали…

Как видите, я далеко не альтруист и не скрываю этого. В конце концов, в моих жилах течет кровь конкистадоров. Мне не нужен уака, он – лишь крупица инкских сокровищ. Мне нужно нечто гораздо большее – сокровища Эльдорадо. И я предлагаю вам обмен, в результате которого вы получите то, что ищете вы, а я – то, что нужно мне. Ключ, позволяющий расшифровать доставшиеся мне по праву наследства письма, – на секунду сквозь непроницаемые интонации аристократа пробился кто-то совсем другой, алчный, неуемный и жестокий. Или, может быть, это лишь показалось…

Ненадолго на террасе вновь повисла тишина, нарушаемая только шумом небольшого водопада на дальнем конце бассейна и пением цикад. Альмагро быстро справился с охватившим его невольным возбуждением и продолжал по-прежнему ровным голосом:

– Я полагал, что справлюсь с этим без вас. Но, если это способно помочь, я готов заключать альянсы. Я уже упомянул о церемонии, во время которой должен быть воссоединен уака. Кому-то она может показаться смешной, но я родился и вырос в этой стране, и знаю, что тот, кто нарушает ее мистические традиции, в лучшем случае ничего не добьется. Ритуал должен быть проведен при свете полной луны, в полночь, там, где сходятся две половины земли – на линии экватора. Только тогда талисман вновь обретет свою силу, а проклятие с потомков конкистадоров будет снято…

Я знаю место, лучше которого не найти. Это гасиенда, в которой раньше был основанный конкистадорами бенедиктинский монастырь святого Августина, построенный на развалинах древнего инкского храма. Именно там в свое время Писарро и Альмагро подписали договор о создании «Empresa del Levante».

Альмагро говорил неторопливо, его низкий голос заполнял комнату, глухо отражаясь от округлых стен. Взгляд его был направлен в темноту за окном, он, казалось, не обращал внимания на слушателей, не интересовался их реакцией на свои слова.

Лео решил напомнить об их присутствии:

– Мы с интересом отнесемся к необходимому ритуалу, но, насколько я понимаю, для него необходимы обе половины талисмана. У нас же пока – лишь одна.

Альмагро медленно повернулся в сторону Лео, в его глазах мелькнуло странное выражение – то ли удивление, то ли неодобрение.

– Раз я предлагаю вам участвовать в церемонии, значит, у меня есть основания считать, что она возможна.

– Вы готовы предоставить нам то, что мы ищем? – переспросил Лео, который, казалось, был больше других в тот момент удивлен заявлением Альмагро. – Значит ли это, что вам известно, где находится вторая половина талисмана?

– Принесите мне ключ к письму, и получите то, что вам нужно. Ритуал соединения будет одновременно и обменом. Завтра около полудня я пришлю за вами машину, и она доставит вас на экватор, на гасиенду святого Августина.

Не дав никому возможности возразить, Альмагро встал и направился к выходу. Уже на пороге, он добавил, сделав жест в сторону окна:

– Полнолуние – завтра.

Только когда в отдалении затих шум отъезжающего автомобиля, все, наконец, смогли вновь связно думать и говорить.

– Этот ритуал… – растерянно сказала Сэнди. – Для него же нужны все части талисмана. Включая пропавшую в Марокко змейку. Если, конечно, это не он… – девушка замолчала, испугавшись собственной догадки. – Он же был в Марокко...

– Альмагро, конечно, не ангел, – кивнул Лео, – но я сомневаюсь, что бы он пошел на… крайние меры. Если он действительно верит в проклятие предков, вряд ли он рискнет навлекать на себя новые беды, совершая новые преступления. Предположим, ему известно, где находится вторая половина. Может быть, он даже уже успел ее раздобыть. Все равно остается странной его уверенность в том, что ритуал состоится, если он не знает, где змейка. С другой стороны, вся эта легенда могла быть рассказана нам для отвода глаз, и он просто хочет получить «квадрат Цезаря» для каких-то своих целей. Может быть, для поиска Эльдорадо, а может, – для поиска самого талисмана.

– Ну да, – усмехнулся Артур, – один потомок конкистадора уже утверждал, что талисман ему безразличен, а потом оказалось, что он бродит с фотоаппаратом по Кито, наступая нам на пятки.

– Но тогда, – кивнула Николь, – поездка на эту гасиенду может оказаться для нас небезопасной… И где, черт возьми, этот Ас, пригласивший нас сегодня в этот райский уголок?

– А откуда известно, что это действительно был Ас?! – возмутилась Сэнди. – Со слов незнакомого нам юноши с колодой карт в кармане? Может быть, эта вилла принадлежит Альмагро? Видели, как уверенно он себя вел?

На минуту эта мысль завладела вниманием всех четверых. Лео, расхаживая по террасе, курил, Сэнди смотрела прямо перед собой, барабаня пальцами по подлокотнику кресла, Николь тихо насвистывала сквозь зубы какую-то мелодию. Вероятно, одна и та же догадка одновременно пришла в голову им всем.

Высказала ее Сэнди:

– Все сходится. Вот подумайте. Талисман принадлежит не Писарро, а другой семье… Загадочный Ас финансирует экспедицию Артификса, очевидно, будучи заинтересован в ее результатах. Мы не имеем с ним никакой связи, кроме приставленного к нам англичанина. Но практически по всему маршруту нас неотступно сопровождает один и тот же человек… Исчезнувший одновременно с ним и со змейкой Мэттью – посланник Аса. После нашего визита в дом Альмагро Ас как-то узнает, где мы остановились в Кито, и приглашает нас на свою виллу… И сюда, как к себе домой, приезжает тот самый человек. Альмагро… Сальвадор. По первым латинским буквам – АС.

Некоторое время все перевариваривали сказанное ею и не находили изъянов в логике этих рассуждений.

– Возможно, – сказал, наконец, Лео. – Даже очень… И во французском и в испанском «Туз» – AS. Только меняет ли это что-то в нашей ситуации? Вопрос-то сейчас в том, как нам вести себя завтра.

– Вот что я думаю, – предложил Артур. – Пользуясь тем, что у нас в запасе есть время до утра, кому-то нужно поехать в Кито и позаботиться о том, чтобы завтра на гасиенде у нас была поддержка. Рояль в кустах. Или взвод морских пехотинцев поблизости. И этот кто-то, видимо, – я. Потому что, если вдруг сюда все же пожалует другой Ас, как минимум Лео и Николь уж точно должны быть на месте.

– И где ты рассчитываешь найти этот взвод пехотинцев? – спросил с некоторым скепсисом Лео. – Рекрутировать в кабаках в Кито или одолжить в американском посольстве?

– Если я скажу тебе, что продумал все детали, я преувеличу. Но одна мысль есть. Наш друг Клаус.

– Вот это грозная защита! – с явным недоумением воскликнула Николь. – Он первым спрячется за ближайшим кактусом!

– Дело не в этом, – поморщился Артур. – Он всех и вся здесь знает. И, возможно, подскажет что-то… Тем более, что других завязок у нас в Кито все равно нет.

– Может быть, поехать рано утром? – спросила Сэнди, глядя в непроглядную темень, окружавшую виллу.

– Видишь ли, цветы, которые рекомендовала нам неразговорчивая служанка, с наступлением ночи начинают источать наркотические запахи. Кто-то же в нашей компании должен остаться необдолбанным? Я бы поехал сейчас. Одновременно проверим, гости мы на этой вилле или узники. Если гости – меня выпустят. А утром я вернусь.

Сэнди очень не хотелось отпускать Артура, но других предложений не было, и, заручившись по телефону готовностью Клауса встретиться с Артуром этой ночью, через полчаса Лео и девушки провожали глазами красные огни машины, за рулем которой сидел насилу разбуженный Мигель, а рядом с ним – веселый и собранный Артур.

Проехав по аллее, ведущей от ворот виллы, машина повернула в сторону Кито. Сразу за ней, не включая фар, из-под раскидистого дерева, двинулся большой черный джип, за стеклами которого виднелись красноватые огоньки сигарет.

* * *

Телефон Артура не отвечал. Хуже того, молчали телефоны Клауса и Мигеля. В двадцатый раз за утро убедившись в этом, Лео чертыхнулся и бросил трубку на стол. Николь и Сэнди проследили глазами за тем, как она скользит по гладкой поверхности и ничего не спросили – все было ясно без слов. Точнее, было совершенно не ясно, что можно сделать в этой ситуации. Они уже позвонили Саймону – на случай, если у него есть еще какие-то координаты Клауса, да и просто, чтобы держать его в курсе. Что еще они могли предпринять?

– Все, больше ждать нельзя, – сказала, наконец, Сэнди. – Давайте звонить в консульство и в полицию.

– И первым делом объяснять им, почему мы практически из дома Бадера, несмотря на предупреждение следователя, на частном самолете покинули Марокко, – заметила Николь.

– Я не покидал Марокко. Артур тоже, – сказал Лео. – Мне ничего не мешает позвонить. О вас можно вообще не упоминать. Не знаю, что это даст, но это лучше, чем ничего не делать.

В этот момент раскрылась дверь, и вошла все та же мрачноватая служанка с телефонной трубкой в руке.

– Сеньор просить телефон, – сообщила она, протягивая трубку Лео.

– Сильно! – поразился Лео. – Мы еще не решили звонить, а нам уже дают телефон!

– Нет, – строго поправила его женщина. – Это телефон просить.

Еще не вполне сообразив, что к телефону просят его, Лео автоматически взял протянутую трубку.

– Алло, да, – лицо его застыло, глаза сделались внимательными, а потом вдруг – крайне удивленными. – Мэттью?! Но куда вы… Да, но… Черт, и чего вы хотите?.. Где он? Дайте ему трубку, черт возьми!.. Да как вы себе это представляете?! Не вздумайте хоть что-то ему сделать! – он растерянно посмотрел на телефон, из которого теперь отчетливо слышались тоскливые короткие гудки, и отдал его стоявшей рядом с безразличием инкского истукана служанке.

Некоторое время он, о чем-то думая, смотрел на девушек, с тревогой ожидавших комментариев к этому разговору, затем произнес:

– Мэттью… Не знаю, откуда он звонил. Сказал, что, если мы хотим увидеть Артура, не нужно никуда звонить. Если мы будем «просто делать свое дело», все будет хорошо… Был спокоен и вежлив, хотя говорил очень решительно… Сказал, что волноваться не о чем, скоро все разъяснится.

– Бред, что за бред такой! – вскричала Сэнди, вскакивая и начиная мерить шагами комнату. – Это я втянула его в эту историю с талисманом! И нельзя его было отпускать вчера, я же чувствовала! А Мэттью связан с Гузманом! – заключила она вдруг, резко остановившись. – Неспроста же фотограф появился в Кито!

– Или с Альмагро, – добавила Николь. – Которому очень хочется быть уверенным, что мы отдадим ему квадрат Цезаря…

– Или просто – с Асом, кто бы он ни был, – предположил Лео. – И Ас заботится о том, чтобы мы, как было ясно сказано по телефону, «делали свое дело».

Еще минуты две все сидели в полной тишине.

– Надо же, Мэттью… В тихом омуте… Кто бы мог подумать, – задумчиво сказала Николь.

– Во всяком случае, раз он так просто вычислил нас на этой вилле, значит, мы приглашены сюда действительно Асом. Что, правда, по-прежнему не мешает быть этим Асом сеньору Альмагро.

– И что нам дают все эти рассуждения? – с тихим отчаянием спросила Сэнди.

– Судя по всему, Мэттью и тот, на кого он работает, прекрасно осведомлены о наших действиях и против поездки на гасиенду не возражают. Думаю, нужно ехать, – ответил Лео. – Однако, для участия в церемонии вполне достаточно меня одного. А вы в это время где-нибудь…

– И думать забудь! – не дав ему договорить, отрезала Николь.

– Я-то уж точно поеду, – одновременно с ней, тоном, не терпящим возражений, произнесла Сэнди.

Несколько следующих часов прошли в томительном ожидании. Время от времени они попеременно безрезультатно набирали номера Артура, Клауса и Мигеля, позвонили Саймону, отговорив его сегодня же лететь в Кито, а остальное время, почти не разговаривая, слонялись по вилле.

– Нужно позвонить Эдуардо, – сказала вдруг Сэнди. – В конце концов, из-за нас пропал Мигель. Эдуардо имеет право знать об исчезновении брата.

Не дожидаясь ответа Гратовски, она набрала номер мобильного телефона художника. «Не доступен…» Ни слова не говоря, Сэнди поискала в списке контактов и набрала новый номер.

– Попробую домой, – объяснила она, поймав вопросительный взгляд Николь.

Попросив к телефону Эдуардо, она некоторое время слушала, ровным голосом задавая короткие вопросы, потом резко бросила трубку на стол и молча ударила кулаком по ладони руки.

Два дня назад Эдуардо срочно уехал по делам. Практически сразу после того, как они вылетели из Амстердама в Кито… Куда и насколько – никому не сказал, где его искать – никто не знает.

– Что они все помешались, что ли?! Ну, не может же это быть Эдуардо? Я знаю его несколько лет, он всегда такой… не от мира сего… художник. Он же не мог похитить Артура!

Николь с Лео промолчали. В их глазах такой уверенности не было…

* * *

Уже на закате над их головами раздался мерный гул, и на лужайку перед домом приземлился вертолет.

– Это и есть машина, обещанная Альмагро? – с удивлением спросила Сэнди.

– На испанском этим словом называют любой механизм от мышеловки до космического корабля, – пожав плечами, ответил Лео.

– Вот про мышеловку ты зря, – заметила Николь. – Это у тебя с недосыпа, ты уж соберись.

Лопасти еще крутились, когда пилот в огромных наушниках выскочил из кабины, и, пригибаясь, побежал к дому, одновременно жестами приглашая их поторопиться. Через несколько минут они уже сидели в казавшейся ненадежной прозрачной кабине, а пилот торопливо выдавал им такие же наушники – он явно хотел добраться до места засветло.

Вертолет со стрекотом оторвался от земли, и вилла стала падать вниз, превращаясь в море цветов на зеленом плато. Растительность скрывала строения, и сверху все это напоминало райский необитаемый островок, полный безмятежности и неги…

Сначала казалось, что они летят в сторону Кито, но пилот внезапно накренил вертолет, сделал резкий вираж, и они полетели куда-то в сторону. Вскоре внизу исчезли практически всякие строения, и начало казаться, что здесь ничего не изменилось за последние пятьсот лет. Собственно, так оно и было…

Минут через сорок весьма ощутимой болтанки, обычной для полета над горами, вертолет стал снижаться и закружился над поросшим сорняком полем. Совершив несколько кругов над пустырем, пилот, наконец, выбрал место и посадил машину.

– А где гасиенда? – спросила Сэнди немного испуганно.

Действительно, здесь в голову могла придти мысль о том, что их без особых затей привезли на этот глухой безлюдный пустырь, затерянный в джунглях, чтобы отнять то, что они везли с собой… Но пилот махнул рукой в сторону зарослей каких-то рыжих ягод и сказал: «San Agustin». Как только пассажиры покинули кабину, он поднял вверх вертолет и вскоре скрылся из поля зрения. Вероятно, ближе к гасиенде вертолет приземлиться не мог, и им пришлось пробираться сквозь колючий кустарник, цеплявшийся шершавыми листьями за одежду. Минут через пять заросшая неровная тропинка привела их к низенькой проволочной изгороди, призванной только обозначить границы гасиенды, но никак не воспрепятствовать проходу на ее территорию.

За ней в густых уже сумерках виднелось несколько приземистых строений. Здесь не потрудился безумный садовник, как на вилле в горах – нестриженый газон местами выгорел, кое-где клочьями пробивались сорняки, а в некотором отдалении бродило несколько белых пушистых лам. Постройки подковой окружали мощенный крупным камнем двор. В центре стояло жилое строение – одноэтажное, приземистое, под старой глиняной черепицей; а по бокам – хозяйственные постройки. Перед открытой верандой дома возвышался фонтан, судя по внешнему виду, давно не функционирующий. Навстречу им от дома уже шел человек, и вскоре они с удивлением узнали того юношу, который, кажется, целую вечность назад представился им помощником Аса.

– Все-таки даже в джунглях мир бывает на удивление тесным, – тихо заметил Лео.

– Здравствуйте, – спокойно приветствовал их подошедший Энтони. – Надеюсь, вас не слишком укачало. Прошу вас, я проведу вас в дом, где можно будет отдохнуть.

– Мы не устали, – сказала Сэнди вслед молодому человеку, который развернулся и неторопливо пошел к дому, не дождавшись их ответа, будто уверенный в том, что они пойдут за ним. – Значит, и Ас здесь? Раз вы здесь?

– Мы не настолько связаны, – через плечо сказал, не останавливаясь, Энтони. – В мои обязанности не входит сопровождать его везде.

– А сеньор Альмагро? – спросила Николь, торопливо идя за загадочным юношей. – И, главное, Артур?

– Сеньор Альмагро должен прибыть с минуты на минуту. А мистер Артур… разве он не с вами? – сказал Энтони, вводя их в довольно просторный, хотя и мрачноватый сводчатый зал с простыми каменными стенами и массивным столом посередине. – Прошу вас. Здесь есть напитки, легкие закуски. В горах вечером прохладно, я попрошу, чтобы зажгли камин.

С этими словами он вышел, а на смену ему буквально через минуту появился низкорослый индеец, быстро и умело управившийся с камином. В комнате заиграли оранжевые сполохи, и стало теплее. Это было кстати, потому что, действительно, здесь было значительно холоднее, чем на вилле, и от этого, как и от становившегося непереносимым ожидания, Сэнди с Николь начинала бить дрожь.

Некоторое время все прислушивались к звукам за дверью – было тихо, но время от времени слышались шаги одного или нескольких человек и негромкие слова на кечуа. На столе стояло большое блюдо с тропическими фруктами, несколько кувшинов с напитками. Интересными были сами стены – ближе к полу кладка была очень древней, из крупных отлично пригнанных друг к другу камней без всякого раствора, выше – явно более поздняя, как строили уже испанцы. Лео вспомнил слова Альмагро о монастыре, построенном миссионерами на развалинах инкского храма.

Когда за окном стало уже совсем темно, послышался становившийся все громче знакомый гул вертолета.

– К нам на вечеринку гости, – сказал Лео. – Встречать, пожалуй, не пойдем.

Несколько минут спустя за дверью послышались шаги, невнятные голоса и, наконец, дверь распахнулась.

* * *

Один за другим в комнату вошли трое мужчин. Никто не выразил удивления, когда за Альмагро, одетым сегодня, наоборот, в черное, показался в своем вечном берете Чучо Гузман. Видимо, каждый подсознательно ожидал его появления. Однако третий… Высокий мужчина был вынужден наклонить голову, чтобы не удариться о притолоку, и когда он поднял ее, Сэнди, не сдержавшись, ахнула.

Третьим был Антуан Писарро.

– Думаю, все знакомы и никого представлять не нужно, – сказал Альмагро.

– Не нужно, – справившись с собой, сказала Сэнди. – Но, святой отец, вы же, как будто, отправились в Тибет?

– Да, я бы на вашем месте тоже, наверное, был изумлен, увидев нас вместе, – ответил Антуан, садясь в кресло напротив Лео. – Сеньор Альмагро приложил немало усилий, чтобы найти меня, объяснив, что это необходимо для проведения ритуала... Талисман омыт кровью трех человек – Атауальпы, Писарро и Альмагро, и для того, чтобы, наконец, закончить эту тянущуюся пять веков историю, на церемонии должны присутствовать потомки всех троих.

– Все короли в одном месте, – тихо произнесла Николь, вспомнив карточный фокус.

– К тому же, – с недоумением глядя на нее, продолжал Антуан, – только христианский священник может освятить церемонию. А лишние люди здесь ни к чему. Так что я здесь в двух лицах – как служитель церкви и как наследник Писарро.

– Вы же сказали нам, что не знакомы с цыганом, игравшим на бубне! – воскликнула Николь.

– Я действительно видел его тогда первый раз в жизни. И удивился не меньше вашего, когда он сегодня утром встретил меня в аэропорту.

– А ты что здесь делаешь, фотограф? – холодно спросила Сэнди, хотя ответ был очевиден.

– Я потомок Атауальпы.

– И кто из вас ответит, где сейчас Артур? – Сэнди с трудом сдерживала ярость.

На этот раз заговорил Альмагро:

– Тони уже сказал нам, что его нет с вами… Но если его исчезновение и связано как-то с талисманом, поверьте, что речь идет о некоей третьей силе… или, – добавил он, оглядев присутствующих, – четвертой, пятой – не важно. Иной… Всему свое время, и этим придется заняться чуть позже. Потому что, в любом случае, в интересах всех нас, чтобы ритуал состоялся. Вы привезли то, что требуется?

Лео, все это время внимательно разглядывавший эту странную компанию, едва заметно кивнул головой.

– Будем готовиться, – сказал Альмагро и через плечо крикнул что-то на кечуа.

Вошедшая немолодая индианка отвела Николь и Сэнди в соседнюю комнату. В жарко натопленном помещении пряно пахло травами, на низкой кушетке лежали приготовленные ритуальные наряды. Женщина помогла надеть их, украсила их руки и шеи бусами и браслетами из разноцветных камней. На плечи девушкам она накинула плотно расшитые индейскими узорами широкие ленты. Когда они вернулись к остальным, мужчины (все, кроме священника) уже были одеты в традиционные пончо.

Удовлетворенно оглядев девушек, Альмагро повернулся к окну и пристально вгляделся в ночную мглу. Сквозь окно на них смотрела полная луна. Затем он взглянул на Антуана, обменялся с ним кивками, и произнес:

– Пора. Скоро полночь.

Первыми из дома вышли Альмагро и Антуан, за ними все остальные. В темноте двора, освещенные лишь луной, молча и строго стояли несколько индейцев. Один за другим, они зажгли десяток смоляных факелов и передали по одному каждому из участников ритуала. В сопровождении молчаливого эскорта они двинулись вслед за Альмагро по заросшей тропе.

За густым высоким кустарником внезапно стало светло и жарко: к небу рвался гигантский костер, вокруг него, освещаемые багровыми сполохами, недвижимо стояли фигуры в странных нарядах, откуда-то еле слышно доносилась тягучая мелодия. А за костром чернели развалины древнего капища.

Небольшая процессия вышла к костру, и ее окружили люди, скрывавшие свои лица под ритуальными масками. Один из них, державший блюдо с тлеющими травами, обошел вокруг каждого из пришедших, окуривая его дурманящим запахом; затем каждому протянули по глиняной плошке с кисловатым янтарным напитком.

Сэнди с опаской посмотрела на мутноватую жижу и осторожно сделала глоток. Горячее сладковатое тепло разлилось по телу. Перед низким входом в капище застыли двое мужчин в масках обезьяны и змеи. «Обезьяна» жестом показал, что факелы придется оставить у входа и заходить по одному.

Капище представляло собой небольшое квадратное помещение. У стены напротив входа на небольшом подобии алтаря возвышался каменный инкский идол. По периметру горели толстые оплывшие свечи. Весь пол в помещении был ровным слоем усыпан алыми лепестками роз, а перед алтарем и вдоль стен были расстелены коврики с индейскими узорами.

Следуя указаниям безмолвных людей в масках, Сэнди и Николь сели с одной стороны, Лео и Чучо – с другой, а двое потомков смертельных врагов, бывших когда-то друзьями, – Антуан Писарро и Сальвадор Альмагро замкнули квадрат, заняв места напротив алтаря. В темном углу двое музыкантов в масках тихо играли пронзительную мелодию, настолько непривычную для слуха, что она сливалась в одну вибрирующую ноту. Она отдавалась дрожью во всем теле, вводя в транс, и люди в масках начали мерно раскачиваться и переступать с ноги на ногу в такт этой древней мелодии.

Альмагро и Антуан начали одновременно что-то бормотать вполголоса – один на кечуа, другой на латыни. Музыка постепенно становилась более экспрессивной, а движения служек – более ритмичными. Внезапно Альмагро сказал:

– Серебряный квадрат!

Человек-обезьяна бесшумно возник перед Лео с серебряным подносом и, когда код Цезаря оказался на нем, сделав два шага, водрузил его к подножию идола.

– Empresa del Levante! – вновь хрипло выкрикнул Альмагро, и человек-змея вынес из темноты массивную деревянную доску и положил ее перед Леонардом.

В пламени свечей был виден крест конкистадоров – символ веры, любви и надежды, и читались вырезанные несколько столетий назад испанские слова: «Дело Восхода». Дерево почернело от времени, более мягкие волокна поистерлись, другие же, наоборот, окаменели, и теперь поверхность доски была как будто испещрена старческими морщинами. Узор, окаймлявший полустертые буквы, кое-где откололся, оголив, наподобие шрамов, более светлую древесину.

– Мы что, обменяли серебряный ключ на кусок старого дерева? – растерянно прошептала Сэнди.

– Мачете! – крикнул Альмагро.

Словно из-под земли вновь вырос человек-обезьяна с тускло поблескивающим лезвием. Все невольно отшатнулись, но, присев на одно колено, человек на вытянутых руках протянул мачете Лео. Указав на древнюю доску, он ободряюще кивнул.

Поняв, что от него требуется, Лео осторожно ударил лезвием по старому дереву. Но окаменевшая древесина и не думала поддаваться. Альмагро показал жестом, что нужно бить сильнее. Лео ударил еще раз, уже смелее. И только после третьего удара доска раскололась пополам, и из ее сердцевины выпал на душистые лепестки, ярко блеснув на свету, небольшой металлический предмет.

Сэнди, как кошка, бросилась к нему. Она, не веря своим глазам, держала в ладонях сверкающую на огне половинку талисмана.

Музыка стихла. В тишине Сэнди, Николь и Лео передавали из рук в руки половину солнечного диска. В отличие от первой, найденной ими в Голландии, она не потускнела от времени, надежно х�анимая деревянным футляром, так и не отправившимся в Испанию.

Лео достал из кармана вторую половину, ту, что они привезли из Амстердама, и положил ее рядом с первой. Теперь стало ясно, что, для того, чтобы скрепить их, нужна была третья часть – золотая змейка.

Альмагро хлопнул в ладоши, и музыка возобновилась. Теперь она стала ритмичной, звучал один глухой барабан, лишь изредка прерываемый флейтой. Альмагро снова забормотал на кечуа, и его слова странным образом сплетались с латынью Антуана. Они говорили в унисон, их голоса сливались друг с другом и с музыкой. В сознании начинали проноситься размытые незнакомые образы. Сквозь их обволакивающую густую пелену до Сэнди донесся далекий голос Альмагро, велевшего женщине с талисманом подойти к алтарю. Почувствовав ободряющее прикосновение Николь, сжимая в руках две половины талисмана, не чувствуя собственного тела, Сэнди приблизилась к алтарю.

Из темноты вышел Человек-Змея, и на глаза девушки легла плотная непроницаемая повязка. Сэнди поежилась, но, чувствуя рядом присутствие Лео и Николь, дала неожиданно заботливым рукам завязать на затылке повязку. Музыка снова усилилась. Откуда-то издалека послышался приглушенный голос Альмагро, произнесшего единственное слово:

– Уака!

В этот момент, рук Сэнди снизу коснулась мужская рука, заставившая ее разжать пальцы. Девушка вздрогнула от неожиданности. Теперь две половины талисмана лежали на ее раскрытых ладонях. Чьи-то руки накрыли их сверху и, придвинув половины диска друг к другу, слегка надавили на них.

Сэнди скорее почувствовала, чем услышала легкий щелчок. Музыка внезапно оборвалась на самой пронзительной ноте.

Прямо перед собой Сэнди услышала тихий мужской голос:

– La Serpiente dice: si el Sol parte en dos la llama eterna del amor los atara juntos.

Строчка из знакомого до запятой письма Писарро: «Если солнце расколется надвое, вечное пламя любви соединит его…»

Но голос…

Сильные руки, только что сжимавшие ладони Сэнди, осторожно сняли повязку с ее глаз.

Перед ней стоял Артур. Он улыбался, глядя в огромные глаза потрясенной девушки, и в его зрачках плясали отблески свечей.

Ничего не понимая, Сэнди обвела глазами комнату, а потом посмотрела на свои руки – на них лежал солнечный диск, две половины которого скрепляла золотая змейка, а в помещении, кроме них двоих, никого больше не было.

Ей подумалось, что все это – сон. Так случается в снах, и она зажмурилась, приказав себе проснуться, и сразу же вновь открыла глаза. Ничего не изменилось.

– А… как… Откуда? Змейка… А как же… Не понимаю… А где все? – Сэнди продолжало казаться, что вот сейчас, еще чуть-чуть, она откроет глаза, и окажется где-нибудь в отеле в Кито, или вообще дома в Сан-Диего, и этот талисман, и ритуал, и гасиенда святого Августина – все это растворится в утренних лучах за окном. Сэнди почувствовала, как у нее подгибаются колени, и усыпанный лепестками пол стремительно мчится ей навстречу.

Артур подхватил ее на руки и вынес наружу. Сэнди вдохнула свежий воздух, увидела над собой яркие, как бывает только в экваториальных горах, звезды. Артур остановился перед костром, где их уже ждали остальные, поставил Сэнди на ноги, и она оперлась на него, вглядываясь в лица стоявших вокруг. Николь, Лео, Антуан, Сальвадор, Тони, Чучо. «Что здесь происходит?» – этот вопрос без конца пульсировал в голове Сэнди.

Из темноты вышел Человек-Змея. Неторопливо сняв огромную маску, передав ее одному из индейцев и встряхнув волосами, на нее, улыбаясь, смотрел Бадер.

– Вы же… вас же… – Сэнди запнулась, не в силах выговорить это слово.

– Нашли утром за столом в позе спящего человека? – Бадер рассмеялся. – А в какой позе должен находиться заснувший за столом человек? Я, действительно, очень устал и перенервничал с вами накануне… Даже не слышал, как утром вошла служанка, поверьте. Еле добудилась…

–Но полиция.., –растерянно начала Сэнди.

–Полиция делала свою работу, –сказал араб. –Пока я спал, исчезла золотая змейка.

Показавшийся из-за его плеча Человек-Обезьяна, освобождаясь от маски, поднял лицо, и Сэнди узнала Эдуардо.

–У меня в мастерской в Берлине вы с Артуром купили картину, –как-то смущенно разводя руками, сказал он. –Помнишь, там мужчина и женщина выходили в звездную ночь из подземелья... Картины оживают, я всегда это говорил... Позволь представить тебе человека, благодаря которому все наши поиски увенчались успехом. Ас!

– Ас? – тихо переспросила Сэнди, понимая, что окончательно теряет почву под ногами. Она огляделась вокруг в поисках таинственного заказчика.

– А.С. Артур Кемерон, – художник указал на Артура.

– Артур, – повторила Сэнди, словно пробуя знакомое имя на вкус, – Артур Кемерон… Ас…

Она медленно подняла глаза на Артура.

– Я обычно подписываюсь инициалами, – виновато пожал плечами Артур. – Только произносится это, скорее, Эйс. Не As, а Ace. Все же я американец, а вы почему-то искали французские соответствия… – Он ждал каких-то вопросов, но Сэнди молча смотрела на него, пытаясь осмыслить происходящее. Ей это не слишком удавалось.

– Однажды на выставке я встретил девушку. И почувствовал, что не хочу больше с ней расставаться. И еще я понял, что самой необычной девушке на свете можно сделать только самое необычное предложение, – продолжал Артур, глядя в глаза ничего не понимающей Сэнди. – Я знал о существовании «Артификса» и поинтересовался, чем они собираются заниматься в ближайшие месяцы. И подумал, что поиски талисмана могут быть достойны нашего первого путешествия…

– Поиски талисмана… – тихо повторила Сэнди, рассматривая потертый золотой диск в ее ладонях, казалось, излучавший теперь спокойное тепло. – Кому же он принадлежит? – внезапно севшим голосом прошептала она, обводя взглядом стоявших чуть поодаль Антуана, Чучо и Сальвадора.

– «Талисман принадлежит другой семье», – передразнил Артур кого-то, а потом уже своим голосом, спокойно, хотя и с вопросительной интонацией, добавил: – То есть… нам?